Если спросить ребенка, кого он больше любит, маму или папу, превалирующее большинство радостно ответит: «И маму, и папу!» Родители — это база, основа, опора детского мира, и потому оба нужны ребенку для того, чтобы чувствовать себя уверенно и в безопасности. Перекосы в ту или в другую сторону говорят о потенциальных проблемах в семейных взаимоотношениях. Чаще всего о том, что «обделенный» детской любовью родитель уделяет недостаточное количество времени общению с ребенком, вследствие чего у того не формируется с ним достаточно прочная душевная связь.
Та же самая схема работает и в отношении формирования привязанности матери и ребенка. Считается, что мать любит свое чадо еще в утробе, и это действительно так. Принято полагать, что мать любит всех своих детей, и с этим тоже нельзя поспорить. Но вот одинаково ли она их любит, это большой вопрос.
Во время первой своей беременности я часто задумывалась о том, буду ли я любить своего ребенка? А насколько сильна будет эта любовь? Появится ли она сразу после его рождения или спустя какое-то время? Будет ли она качественно равна по своей силе той любви, которую я испытываю к мужу, или в разы превзойдет ее? Вопросом о том, насколько качественно изменится эта любовь с течением времени, я не задавалась. В то время я до него еще не доросла.
С рождением дочки Анечки я поняла, что своего ребенка мать действительно любит еще в утробе, до рождения. И это безусловная, пренатальная любовь. Ты еще не видела своего ребенка, не взяла его на руки, не ощутила его запах и атласную нежность кожи, а уже любишь. В мечтах своих баюкаешь его и представляешь, как будешь петь ему колыбельные песенки, а он улыбнется во сне. Когда малыш рождается, ты начинаешь любить его пухлые щечки и ручки, его смешные младенческие гримасы, то, как он смешно агукает, фыркает и грызет погремушку. Дальше больше — первые шаги, первые слова, первые перлы…
Твой малыш растет, а вместе с ним растет и твоя любовь к нему. И она качественно меняется, становится глубже и многослойнее. Она уже не та мечтательно-романтическая фантазия, в которой ты — идеальная мать, а он — идеальный младенец, который приносит с собой только радость и счастье. Твоя любовь к нему — это чувство не только прекрасное, но и порой выстраданное, через не могу и не хочу, сдобренное весомой порцией терпения и мудрости. И чем больше событий связывает вас друг с другом, чем больше воспоминаний, неважно, приятных или не очень, тем оно сильнее. И тогда ты уже понимаешь, что то, что было вначале, это была не любовь, а скорее, еще только влюбленность, удивительно волнующее предвкушение любви.
Когда я была беременна вторым ребенком, я часто задавала себе вопрос: «Как же я буду любить второго малыша? Ведь я так сильно люблю свою дочку, свою Анечку!» То, что можно любить кого-то еще столь же горячо, с такой же самоотдачей, казалось мне невозможным. И это очень пугало меня. Лишь после рождения сына, я поняла, что волновалась зря. Любовь матери не делится между детьми, она умножается, и с каждым ребенком, приходящим в семью, ее становится больше. Эта любовь наполняет тебя изнутри, изливаясь на любимых искристым водопадом, и нет ей ни конца ни края.
С первых же дней жизни сына моя маленькая, трехлетняя еще дочка была моей помощницей. Заботилась о малыше, старалась не шуметь, когда он спал, помогала в меру своих сил. Еще так нуждающаяся в моем внимании и поддержке, она старалась «быть, как большая» и приносила памперсы, посыпала попку малыша присыпкой, выбирала ему одежду, играла с братишкой во время купания, пыталась утешать его, если он плакал. И, несмотря на то, что сил и времени на общение с дочкой, в сравнении с периодом жизни только с одним ребенком, у меня было маловато, я чувствовала наше единство и была ей очень благодарна за это. За отсутствие ревности, за искреннее желание быть рядом и оказывать пусть маленькую, но помощь. За нежность и обнимашки в течение дня, когда, казалось бы, силы уже на исходе, а подойдет эта крошечка, прижмется, улыбнется, и словно открывается второе дыхание! Я до сих пор с ностальгией вспоминаю те дни, когда порой казалось, что ты в раю, настолько гармонично мы существовали рядом друг с другом, и чувство любви между нами крепло с каждым днем.
Позже, когда сын подрос и из пухлощекого младенчика превратился в неуемного Топтыжку, начал ходить, бегать и проявлять характер, счастливая гармония, которой мы с Анютой наслаждались в течение первого года его жизни, исчезла без следа. Дети стали все чаще ссориться, порой драться, и я поняла, что время от времени любовь может сменяться абсолютно противоположными чувствами, что вовсе не говорит о том, что любви больше нет. В те моменты, когда мир в семье нарушался и дочка обижала сына, уже довольно сильного и напористого, но все же еще такого трогательного и слабого, я, как орлица, налетала на нее, защищая малыша. Наверное, это просто инстинкт. Малыш, да еще и сыночек. Гендерные нюансы взаимоотношений никто не отменял. Я стала забывать, что дочка тоже еще далеко не взрослая, стала командовать ею, порой довольно жестко и безапелляционно. Мне нужно было беспрекословное послушание, четкое выполнение установленных мною правил, умение быстро совладать со своим чувствами. В наших отношениях стало заметно меньше нежности, и только перед сном, укладывая Анюту и лежа с ней в кроватке, я расслаблялась и снова превращалась в ту мягкую и ласковую маму, которой была когда-то. Мы шептались, смеялись, секретничали, обнимались, а наутро все начиналось вновь.
Со стороны могло показаться, что я разлюбила ее. Что больше любви и внимания отдаю младшему, а ее лишь изредка обниму и поцелую, и все время, в любых конфликтах, на стороне малыша. Довольно часто мои родители или муж укоряли меня и молили о равновесии. А я однажды, пытаясь ответить самой себе на вопрос, кого же из детей я люблю больше, представляла ужасную гипотетическую ситуацию, когда дети висят над пропастью, каждый держится за одну мою руку (один за левую, второй за правую), и я могу вытянуть только кого-то одного. Или сына, или дочку. И почему-то, несмотря на то, что в любых конфликтах я защищала сына, я с удивлением для самой себя осознавала, что в таком случае вытащу дочь.
Позже, проанализировав многочисленные конфликтные ситуации, я поняла, что больше всего в дочери меня раздражали негативные черты, свойственные мне же. Мое отражение в ее облике и поведении, все это просто выводило меня из себя, заставляя испытывать не самые приятные чувства. Когда я боролась с ней, я боролась с самой собой. И как только я это осознала, мне стало значительно легче. Я поняла, что нужно присмотреться к себе и попытаться изменить себя, а не ее. И уж если изменение невозможно, ведь с возрастом мы становится все менее гибкими, да и природную натуру никуда не денешь, то просто смириться и полюбить эти самые свои черты.
Постепенно мне явилась истина о том, что любовь, ее истинное понимание, лежит в познании, в смирении, в принятии. Любить идеальных легко, куда сложнее ощущать любовь к тем, кто, в твоем понимании, страшно далек от идеала. И еще сложнее по-настоящему полюбить себя. У каждого из нас есть свои детские травмы, на преодоление последствий которых требуются годы душевной работы. «Возлюби ближнего своего как самого себя», — говорится в Библии. Без этого невозможно генерировать и отдавать любовь во внешний мир. Можно только жаждать ее — и от своих детей в том числе.
Сейчас в нашей семье трое детей. Младшему на днях исполнилось 2 года. Он милый, смешной, обожаемый всеми малыш. Внимания и любви ему дарят в достатке все, кто общается с ним, особенно старшие брат и сестра, Аня и Лев. И мне невероятно радостно смотреть на то, как они все вместе играют. Я люблю их всех, каждого из них, и все же я понимаю, что младшего, Мишутку, мне еще только предстоит полюбить по-настоящему, потому что полюбить означает узнать и принять человека таким, какой он есть. Для того, чтобы полюбить, должно пройти время.
Фото из личного архива автора
