Доброй пятницы, дорогие сёстры, не могу выразить словами всю благодарность за пожертвованные мне идеи для статей, которых я так алкала во время предыдущего заседания. Я долго думала, с какой бы начать, и решить, поверьте, было сложно: всё такое вкусное… Но потом решила — начну с того, что ближе лежит. В комментариях, в смысле.
Итак, перфекционизм: что это такое, откуда берётся и как с ним, опостылевшим, быть.
Разумеется, всё нижеследующее — не более чем ИМХО, поскольку профессиональное экспертное мнение я могу высказывать лишь в двух областях знания, и оба они не касаются психологии.
А про певцов и про дирижёров уже было.
К счастью, про перфекционизм я немного знаю не как доктор, а как пациент. Во всяком случае, однажды мой доктор обозвал меня этим нехорошим словом. После длинного монолога о том, что доктор ничего не понимает в психологии, он согласился взять свои слова обратно. Но осадочек, как говорится, остался.
Вообще, как я погляжу, как минимум два слова, относящихся к сугубо медицинской сфере, профанируются нами, любителями, направо и налево. И слова эти, навязшие в зубах, — «депрессия» и «перфекционизм». Как с первым словом у нас творится полная ерунда, так и со вторым.
Депрессией обзывают обычную хандру от, скажем, усталости, а настоящую, клиническую депрессию из-за этого путают с обычной хандрой.
А перфекционизмом называют иногда вещи, никак к этому самому перфекционизму (как я поняла) не относящиеся. В распространённых шутках про криво установленные котлы в аду для перфекционистов какая-то доля правды содержится — как и в любой шутке.
Но мне больше нравится такая формулировка: «Перфекционист это тот, кто хочет всё сделать идеально, но никогда». Вы ещё предлагали мне подумать на тему «почему я не могу доводить дела до конца». Так вот: иногда это случается как раз из-за того, что замучил треклятый перфекционизьм.
Ну, то есть вот лежите вы на диване и думаете: а здорово было бы взять и написать роман. Такой роман, чтобы прям ваще. Не как у (перечислите всех авторов, в чьих романах вами обнаружены те или иные недочёты), а ИДЕАЛЬНЫЙ. От первой буквы на обложке и до последнего нолика в семизначном числе экземпляров тиража.
Такой роман, чтобы все, кто взял его в руки, так и застывали соляными столпами у книжной полки, с которой они его взяли. Чтобы его сюжет блистал невиданной доселе новизной, чтобы в его поворотах не было ни одного использованного ранее приёма, ни одного штампа. Но при этом — никакой вычурности, увольте, самая изящная простота. Чтобы каждое предложение в нём можно было оформлять в рамочку и вешать на стену.
Но чтобы при этом слог был лёгок и прозрачен.
И чтобы все корректоры, а также тех-, лит-, худ- и прочие редакторы мира тихо заплакали и самоубились от безысходности, поскольку в вашем шедевре нет даже опечаток (фи, какой стыд!), а уж про пошлые орфографические ошибки просто неприлично говорить в вашем сиятельном присутствии. Что же до стилистики — мы уже договорились, что ваш роман идеален.
Итак, вот она, концепция истинного перфекциониста: идеально или никак.
Поэтому, естественно, никак.
Даже если наш идеальный писатель встанет с дивана и начнёт писать, то буквально с первых строк он, увы, поймёт, что поразить читателя абсолютной девственной новизной слога и стиля — как это понимает перфекционист — у него не выйдет. Ну, хотя бы потому, что этот алфавит до него уже использовали все кому не лень. (Можно, конечно, клинописью по скрижали выбить, но кто тогда будет это читать? — прим. ред.)
Впрочем, как всякий умный человек (дурачков-перфекционистов в природе не водится), наш герой понимает это задолго до того, как встать с дивана. Поэтому и не встаёт.
Перфекционизм — это разочарование прежде очарования. В самом тяжёлом случае. В случае менее тяжёлом это разочарование после первой попытки.
И надо заметить, что самый запущенный перфекционизм не ведёт к травмам, в отличие от перфекционизма, протекающего в менее тяжёлой форме. Согласитесь, безопаснее для здоровья просто мечтать сесть на шпагат с первого раза, чем попытаться всё-таки с первого раза на него сесть. Сами понимаете, чем дело может кончиться.
Дело ещё и в том, что никакой перфекционизм не может существовать вне социума (это я вообще пишу? Ужас какой!). Проще говоря, не выжить ему, бедняжке, без постоянного сравнения с другими. (Еще один вирус описываем, вслед за мужененавистничеством, не иначе! Или вредного паразита! — прим. ред.)
Однако для взращивания перфекционизма внутри отдельно взятой личности необходимы дополнительные условия в виде, например, папы с мамой, которые с первых шагов по земле твердят ребёночку, что «ты можешь лучше».
Твердят, а сами того не ведают, что ни один начинающий ребёночек в мире ещё не знает, что такое лень, скука и апатия. И лучше, чем он делает сейчас, он сделать не может, поскольку и так старается изо всех сил.
И скука, и лень начинаются позже, когда «ты можешь лучше» усвоено как следует, и ребёночек понимает, что, каким узлом ни завяжись, а мама всё равно будет недовольна.
А аукается это уже во взрослом возрасте, когда подростковые бунты отгремели, и человек начинает, как он думает, жить своим умом. Только ум этот чудесным образом не его. И ко всем своим начинаниям мы уже без посторонней помощи относимся вот как — корчим скептическую мину и говорим: «Я могу лучше… Только вот хочу ли?..»
Вот я — (к счастью, и я знаю, насколько сильно мне повезло) хочу. Если я не хочу, это значит, что я заболела или устала на грани заболевания. Именно на этом основании я отказалась признать себя клинической перфекционисткой. Поскольку перфекционизм и стремление совершенствоваться в чём-то — всё-таки разные вещи.
Вы не встретите перфекционистов на олимпиадах и чемпионатах. Поскольку перфекционисты отсеялись из большого спорта ещё в детском возрасте, когда вечное недовольство родителей их успехами убило в них жажду прогресса.
Остальные — не перфекционисты. Хотя и пашут, как кони. Перфекционист умрёт от стыда, недостаточно ровно приземлившись на конёк и сбежит навсегда на диван, переживать о своём несоответствии лучезарному образу себя же, нарисованному в его воображении совместными усилиями всей семьи. А спортсмен шмякнется на лёд десять раз за тренировку, встанет (если ничего не сломано) и поедет повторять элемент заново, пока не перестанет падать.
Более того, он может упасть прямо на соревнованиях, на глазах у миллионов зрителей и телезрителей — и не пойдёт вешаться в туалете, а сделает выводы и продолжит работать над техникой. И потому однажды победит.
Для нас, впрочем, ближе и понятнее другой род перфекционизма: домохозяйственный.
Итак, у скольких женщин четверо детей, и при этом полный порядок в доме, всё, даже игрушки, — на своих местах, и совершенно стерильно, и всегда свежий макияж, и нетронутый маникюр, и блистающий белизной унитаз, и постоянная радостная потребность усердно исполнять супружеский долг при всём этом?
У всех, кроме меня. Что ж, пойду рыдать и просить у мужа прощения, что испортила ему лучшие годы.
А теперь взглянем в лицо суровой реальности.
Так вот, в мире живых, из плоти и крови состоящих людей, в том числе женщин, всё это одновременно бывает в двух случаях.
1) В усердно продвигаемом блоге, имеющем целью разного рода заработок — от психологического консалтинга (крайне сомнительного качества) до хендмейда (также весьма незамысловатого, но грамотный пиар, как мы знаем, помогает продавать шарфик по цене автомобиля.)
2) При наличии штата обслуживающего персонала.
Два этих пункта частенько совпадают.
Всё. Сёстры, закиньте глянец подальше за печку и не травмируйтесь. Вам хватает родственниц, которые утверждают, что вот у них-то всё именно так и было, «и даже без ваших этих стиральных машин»? Ну что поделаешь, человек не скотина, мечту мечтать должен, и не только о будущем, но и о прошлом. Собственном.
Оставьте родню пребывать и дальше в мире переливающихся радужных грёз.
А о том, что делать, если перфекционизм всё-таки одолевает, как старого аристократа — приступы подагры, мы с вами поговорим в следующий раз.
Продолжение следует.
