Почему крики и скандалы в семье для нас норма? Почему люди не умеют строить семейные отношения? Об эмоциональном насилии в семье мы говорим с психологом протоиереем Андреем Лоргусом.
Эмоциональное насилие — более сложная тема, чем насилие физическое. Физическое насилие можно задокументировать; оно худо-бедно, но подсудно. Эмоциональное насилие практически не подлежит документации (оно может даже не сопровождаться криком) и находится вне правового поля (за исключением статьи «доведение до самоубийства»).
Неутешительно для жертв
Эмоциональное насилие не имеет пола: насильниками могут оказаться и мужчины, и женщины… А женщины и мужчины — «разные» насильники или природа насилия одинакова?
Принципиальной разницы нет. Способы эмоционального насилия примерно одинаковы. Манипуляция (ты сделал это, поэтому я сделаю то), усугубление (так тебе и надо; ты всегда так делаешь, чего еще от тебя ожидать), сравнение (у соседа/соседки это лучше получается). Это типичные методы эмоционального воздействия, у них нет пола, они одинаковы. Тут нельзя выделить специфически женское или мужское.
Хотя традиционное оружие женщины — язык, а мужчины — кулак, поэтому женщины чаще прибегают именно к эмоциональному насилию. Женщина «пилит», мужчина молчит, но злость его копится. Когда терпению приходит конец, он бьет женщину, а женщина кричит, плачет и пишет заявление в полицию. Это упрощенный сценарий. В реальности все сложнее, но соотношение манипуляции и насилия примерно такое. Может быть и наоборот: мужчина манипулирует, а женщина «реагирует» — уходит из дома, изменяет или даже бьет мужа (редко, но бывает).
Протоиерей Андрей Лоргус
А в чем изначальная причина насилия? Почему оно происходит?
Это самый сложный вопрос, и ответ неутешителен для жертв. Это происходит только потому, что жертвы предоставляют эту возможность. Насилие не может совершаться там, где нет заинтересованности, где нет эмоциональной значимости отношений насильника и жертвы. Это всегда эмоциональная зависимость.
Зависимость присутствует в любой семье?
Нет, не в любой. Отношения могут быть вполне функциональными. Есть люди, которые не пользуются подобными вещами, а строят свои отношения открыто и прямо.
Для этого нужен определенный опыт?
Или желание.
Допустим, женщина готова быть для мужа поддержкой и опорой, а он начинает ее унижать…
В этом уже есть какая-то тревожная нота… Некоторые женщины живут по принципам «Я сделаю для тебя все, только возьми меня замуж», «Я буду для тебя всем, только не бросай меня». Мужчины тоже демонстрируют зависимость от женщин. Насильник чувствует это, и у него возникает желание манипулировать. «Хочешь сделать меня счастливой/счастливым? А я не хочу, я лучше буду тянуть из тебя жилы». И начинаются придирки — не то приготовила, не то купил…
Что же получается? В случае физического насилия мы приходим к выводу, что говорить о «вине» жертвы безнравственно и неконструктивно. А в случае насилия эмоционального, получается, «самадуравиновата»? Ну, или «самдурак»…
Лучше не говорить о «вине». Речь идет об ответственности. Так вот, ответственность в отношениях всегда лежит на всех сторонах отношений. Ответственность не бывает одинаковой, но согласуется она не с тяжестью возможных преступлений, а с той ролью, которая выпадает на долю человека. Роль жены, роль мужа, роль ребенка. Вот эту ответственность нельзя не принять, если ты оказался в семье. Твой муж алкоголик или психопат, но ты его жена; муж истеричной женщины — тоже ее муж. И отсюда — ответственность.
Кстати, эмоциональное насилие труднее не только обличить и наказать, но даже… заметить. Можно быть жертвой эмоционального насилия и обнаружить это спустя годы. Например, мужчина на пенсии после инфаркта миокарда в больнице проходит реабилитацию с психотерапевтом и обнаруживает, что многие годы подвергался обесцениванию и обвинениям по самым разным поводам, что приводило к депрессивным состояниям. И он это терпел ради семейного «мира», ради любви к жене. Разве он не несет ответственность за свое состояние?
Если насилие становится повторяющимся, нужно понять как минимум две вещи: как возникает напряжение в отношениях и почему насилие не получило соответствующего отпора. Вот о последнем мы и говорим.
Если женщина стала жертвой насилия, почему это могло повториться? Если она каждый раз после избиения идет на примирение в надежде, что муж изменится, станет спокойнее, будет ее уважать и жалеть, то она фактически стимулирует новый акт насилия с его стороны: насильник привыкает к тому, что с жертвой так «можно». Это первый вариант.
Второй вариант, психопатологический, — это «выгода роли жертвы». Об написано уже достаточно: у Эриха Фромма в книге «Бегство от свободы», у Эриха Руперта в книге «Травма-связь и семейные расстановки», в книге Илзе Кучера и Кристины Шеффлер «Что же со мной такое». Феномен насилия как парадоксального отношения в паре встречается, увы, часто. Парадоксальность именно в том, женщина не уходит из таких отношений, пока не погибает.
Почему у жертвы возникает «заинтересованность» в насилии?
Это не заинтересованность в привычном смысле слова, то есть не ментальное явление, а бессознательное, эмоциональное. Это страсть, комплекс. Это похоже на «заколдованную принцессу»: ее бьют, а она возвращается к насильнику. Психологу стоит большого труда «расколдовать» жертву. Для этого нужно взять на себя ответственность за то, что «со мной» происходит. А жертвы именно этого и боятся! «Как, — говорит женщина, — меня бьют, а я должна за это отвечать? Никогда!». То есть первое, что нужно, хотя это и трудно, и очень больно, — принять на себя ответственность за отношения. Второе, что приходится сделать, — отказаться от попыток «его изменить». Тут речь идет о развороте эмоционального внимания с него на себя. Пока женщина не примет себя и свое состояние как большую ценность, чем отношение к ней насильника, она не сможет ничего изменить. И третье — жертва должна принять установку на применение жестких мер пресечения насилия: физическая защита, полиция и суд.
Станет ли потенциальной жертвой тот или та, кто абсолютно к этому не готов, потому что в его семье это не практиковалось?
В первый раз это может произойти, но во второй — нет. Пока в душе человека не сломлено самоуважение, целостность, целомудрие, жертвой он не станет. Отношения «насильник-жертва» формируются, как правило, в созависимых отношениях.
Как избежать созависимых отношений?
С собой разобраться. Человек, разобравшийся с собой, не может допускать манипуляций. Когда люди вслепую вступают в сложные отношения, не разобравшись в том, что они вынесли из родительских семей, это грозит попаданием в подобные отношения.
Из зависимости в самостоятельность
Так как же можно выйти из деструктивного семейного сценария? Очень часто приходится слышать и читать в популярных статьях по психологии: вас били и унижали родители — вы будете бить и унижать своих детей, мама «пилила» папу — вы будете «пилить» мужа, папа бил маму — вы найдете мужа, который будет вас бить.
Прежде всего — по-другому поставить вопрос. Если вы видели в детстве, что мама не уважала папу, а папа хамил и грубил маме, считаете ли вы, что это хорошо и нормально? Вы не перестаете любить маму и папу, но считаете, что так вести себя нельзя. Как только ребенок допускает критику, оценивающую поступки — но не личности — родителей, он становится взрослым, перестает нести в себе эти черты «семейного наследия». Достаточно критического отношения к семье, в которой вы выросли, чтобы избежать этого в своей новой семье.
Общество постепенно склоняется к мысли, что когда муж бьет жену — это неприемлемая ситуация, что терпеть побои нельзя и от такого мужа надо при первой возможности уходить. А если жертва подвергается психологическому прессингу, надо ли терпеть? Можно ли переформатировать подобные отношения?
Да, только если оба хотят что-то сделать. От обоих потребуется достаточно много сил, терпения, здоровья.
Как помочь насильнику осознать свою ситуацию, что делать, если жертва хочет помочь самой себе и насильнику сохранить семью?
Помогать надо обоим, в одиночку этого добиться невозможно. Обычно, к сожалению, один из супругов говорит: «У нас в семье неблагополучно, пойдем к психологу», а другой: «Нет, у меня все в порядке, это с тобой что-то не так».
К психологу идти обязательно? Самим нельзя?
Можно, если оба разберутся в ситуации.
Вы лично знаете такие случаи, когда люди сами исправляли свои отношения?
Приходилось с этим сталкиваться. Люди говорят, допустим: «Пять лет назад у нас был кризис, но мы решили проблему».
Сейчас популярна такая шутка — жену или мужа спрашивают: «Ты хочешь быть счастлив или прав?» В смысле — если хочешь мира в семье, никогда не спорь, со всем соглашайся.
Нет, это как раз путь к созависимости. Надо обязательно проговаривать, что тебя не устраивает или чего тебе хочется. Другой не должен догадываться, игра в телепатов и партизан неэффективна. Конечно, надо понимать, что есть вещи принципиальные, где надо отстаивать за свою позицию, а есть случаи, когда лучше уступить.
Молилась ли на ночь Дездемона
Часто эмоциональное насилие проявляется в форме необоснованной ревности, причем не всегда к существу противоположного пола — ревнуют к друзьям, к хобби, к работе…
Это — следствие уже нарушенных супружеских отношений. Работать только с ревностью бессмысленно. Если супруги не обсуждают, что они чувствуют, копят это в себе, потом это выплескивается через ревность, крики, скандалы.
В нормальной семье ревности не может быть?
Ну почему? Может, просто она будет предметной и ситуативной. А когда беспредметная — это именно признак нарушенных супружеских отношений. Жена пошла на корпоратив, муж ждет ее, она приходит веселая, от нее пахнет алкоголем… понятно, что мужу это не нравится. Или жена знает, что мужа на работе окружают молодые женщины, и боится, что он кем-то увлечется, даже смотрит переписку мужа с сотрудницами. Это чувство неконструктивно, оно разрушительно, это страсть, но если есть причина — это нормально. А вот если причины нет, то дело не в ревности, а в чем-то другом.
Проблема интернациональная, но социальная
Большинство наших семей живут в постоянной ситуации эмоционального насилия. А в других странах?
Судя по литературе, и в Америке, и во Франции, и в Англии те же проблемы.
То есть нельзя сказать, что в России хуже всех…
В России, действительно, общая ситуация хуже, но это не психологическая, а социальная проблема. Виной тому накапливающаяся в обществе агрессия, которую мы несем в своих душах и выплескиваем в семье. Это известный феномен, и зависимость тут — прямого свойства. Когда человек приходит с работы в гневе, он изливает свой гнев на своих домашних — на супругу или супруга, на детей.
То есть, грубо говоря, в благополучной стране уставший на работе родитель, узнав, что ребенок получил двойку, просто выразит неудовольствие, а в России будет орать на него и может даже ударить.
Да, причем даже без двойки — мало ли к чему можно придраться. Весь вопрос в степени унижения, которое этот человек получил на работе, в степени его напряжения в социуме, в страхах, в депрессиях.
Получается, что насильник не виноват? Его, как любили говорить в позапрошлом веке, «среда заела»?
Тут, как и в случае с жертвой, нужно говорить не о «виновности», а об ответственности. Ответственность насильника остается на нем. Но если мы хотим разобраться в явлении, то должны учитывать все факторы, приведшие к насилию, в том числе и социальные.
«Домострой» умер, да здравствует?..
Проблему изжить нельзя? В обществе эмоциональное насилие будет всегда?
Я этого не знаю — как можно знать, что будет в будущем. Культура семьи только складывается и, как все только складывающиеся культуры, весьма примитивна. Прошлая семейно-родовая культура у нас в стране была уничтожена.
Но ведь до 1917 года проблемы с семьей тоже были…
Проблемы патриархальной семьи ушли вместе с ней. Патриархальная семья частично сохранялась до войны, но в послевоенные годы уже все было разрушено. На пустом пространстве возникают новые традиции. Для нашей страны характерна культура «детоцентричной» семьи, когда смысл жизни родителей заключен целиком в детях. У нас широкое бытование получили неполные семьи. Есть семьи выходного дня, семьи отпускные, когда супруги живут в разных городах, все больше людей живут вместе, никак не оформляя отношения. Это все новые семейные связи, с которыми неизвестно, что будет, но одно несомненно: той семьи, которая была в прошлом, не существует, она создается заново.
То есть призыв к возвращению к патриархальной семье неконструктивен?
Абсолютно. Ее нет, никто не знает, каким способом можно ее вернуть и нужно ли возвращать. Молодые люди вступают в брак и не знают, что делать, и никто не может им подсказать. И эта ситуация социального вакуума, когда родители боятся что-то сказать своим детям, вступающим в брак. Они и опытом своим не хотят делиться, и боятся, что дети просто не будут их слушать. Поэтому большинство родителей сейчас думают: «Лишь бы только жили, и ладно!» И молодые люди оказываются в тяжелом положении, бесконечно наступают на грабли. Они и слушать родителей не желают, и критически отнестись к опыту родителей не могут, потому что не повзрослели.
Получается, что прогноз неутешителен…
Утешение только в том, что семья отвечает природе самого человека, значит, человек будет всегда выстраивать семейные отношения. Ему нужна семья. Он любит семью. А вот какая семья ему действительно нужна — вопрос открытый.
Беседовала Татьяна Кириллина
