Несчастная любовь у нас по традиции считается романтичной. Влюбленный — это страдалец. «Возлюбленная», которая остается равнодушной к особенно страстной любви, воспринимается как бессердечная тварь — ах, на такую любовь не отвечает! Тот же Куприн в ставшем классикой «Гранатовом браслете» именно так все и описывает.
По сюжету княгиня Вера Николаевна Шеина получает от своего давнего анонимного поклонника в подарок браслет. Как замужняя женщина, она считает себя не вправе принимать подарки от посторонних мужчин. Ее брат находит отправителя браслета — тихого чиновника Желткова. Оказывается, что тайный воздыхатель княгини видел ее раз в жизни издалека, что не помешало ему влюбиться и несколько раз в год писать ей проникновенные письма о своих чувствах.
Ну что ж, в принципе, нормальная замужняя женщина, и реагирует, на мой взгляд, нормально — не хочет подарков от незнакомых мужчин. Но здесь между строк читается: ах, эти черствые люди, не понимают искренней любви. Невинный чиновник, любящий чистой и безответной любовью, всего лишь позволяет себе писать любимой письма и слать подарки (которых она, заметьте, не хочет получать).
Брат и муж княгини решают разобраться с навязчивым поклонником, приходят в дом к Желткову и возвращают ему браслет. Брат намекает на то, что он готов обратиться к властям, чтобы прекратить преследование. Желтков просит разрешения позвонить княгине. Та по телефону говорит Желткову, что если бы его не было, ей было бы спокойней. После этого Желтков слушает сонату Бетховена, относит квартирной хозяйке возвращенный ему браслет и просит повесить украшение на икону Божьей Матери. После этого он запирается в своей комнате и стреляет в себя. Без любви княгини жизни для него нет.
Ну вот, скажете вы, довели человека бессердечные люди! Умер от несчастной любви. А княгиня-то должна была, видимо, немедленно бросить мужа и сбежать с Желтковым. Ну ничего, сейчас автор героиню морально припечатает.
Узнав о самоубийстве своего несчастного поклонника, княгиня едет к нему, чтобы посмотреть хотя бы раз на человека, который столько лет писал ей о своей любви. Вернувшись домой, она просит пианистку сыграть что-нибудь, не сомневаясь, что та сыграет именно ту часть сонаты, о которой писал ей в письмах Желтков (о романтика, о единство душ!). Слушая музыку в саду, Вера Николаевна прижимается к стволу акации и плачет (а вместе с ней и растроганный читатель). Она понимает, что та любовь, о которой мечтает каждая женщина, прошла мимо нее.
«Разбежавшись, прыгну со скалы, вот я был — и вот меня не стало. Когда об этом вдруг узнаешь ты, тогда поймешь, кого ты потеряла…». К чести лидера группы «Король и Шут», его песня наполнена мрачной иронией. Текст же Куприна пропитан высоким пафосом и сочувствием к несчастному влюбленному от начала до конца.
На Западе сейчас уже вовсю говорят про сталкинг — преследование влюбленными своих объектов. Про это пишут книги, снимают фильмы, юридически защищают жертв сталкинга, выдают охранные ордера.
У нас же до сих пор «несчастная любовь» воспринимается в той же оценочной матрице, в какой ее описывает Куприн: влюбленный ИМЕЕТ ПРАВО делать то, чего его возлюбленной не хочется, — писать, слать цветы и подарки, дежурить у подъезда. Делать это неделями, месяцами и годами, даже если его игнорируют или прямо говорят «нет». Я же люблю, значит и она ДОЛЖНА полюбить. Я хочу — а значит, должен добиться! Сила моего чувства ДАЕТ МНЕ ПРАВО нарушать «границы приличий» (а на деле естественные границы другого человека), сметая все на своем пути. Я часто думаю: не эти ли представления лежат в основе так называемой «культуры изнасилования»? Не смог совладать со страстью — ну да, ну да, все сочувственно кивают: ну че ей жалко, что ли? С этих же позиций формируется чувство вины у жертвы преследования: вон как любит человек, ну действительно, неужели тебе жалко?
Из своего времени я читаю историю Куприна о влюбленном чиновнике совсем иначе: у героя явно какие-то серьезные психологические проблемы, которые приводят его к самоубийству. А несчастная любовь — обязательно к замужней женщине, как заведомо «сложному» объекту, — только симптом этого нарушения. И оно может принять гораздо менее «романтичные» формы.
Очень часто те, кто начинает с самой пылкой страсти и признаний, не получив взаимности, переходят к угрозам и оскорблениям — вот когда такая «любовь» показывает свое истинное лицо. Это тот самый случай, когда от любви до ненависти один шаг, причем «влюбленный», бывает, шагает туда и обратно по десять раз в день. «Люблю» и «ненавижу» становятся совершенно неразличимы. На этой стадии уже очевидно, что «возлюбленная» — это просто объект. Хочу эту вещь, дай! Не даешь?! Ах ты… В тяжелых психиатрических случаях доходит до того, что люди убивают не только себя, но и «любимую». Но даже тогда окружающие нередко продолжают думать, что это красиво и вообще-то «она немножко виновата». А может, даже серьезно виновата!
Второй сценарий развития такой истории — когда «преследуемая» соглашается. Героине в финале «Гранатового браслета» мечтается: вот если бы она, наплевав на общественные предрассудки, ушла от мужа, вот тогда, знаете ли, могла бы быть «настоящая любовь, о которой мечтает каждая женщина». Она искренне уверена, что мужчина, который видел ее издалека один раз в жизни, по-настоящему ее любил! Но совершенно очевидно, что герой тут любит придуманный образ недоступной княгини, а вовсе не ее саму. И в жизни у таких историй совсем другие развязки.
Кто искал напряженного поклонения недоступному объекту, быстро теряет интерес, когда объект стал близким и своим. Обожествленный и далекий образ вдруг превращается в обычную женщину. Любовь-поклонение затухает. Тот, кто вчера спал на коврике у двери, сегодня становится равнодушным и холодным. «Несчастный влюбленный» оказывается просто не способен на счастливую любовь. Его чувства обязательно должны быть связаны со страданием, с достижением, с соперничеством. Если этого нет, «любовь» для него теряет смысл, и он уходит. А если остается, то часто сам придумывает себе соперников, мучая возлюбленную бредом ревности, в запущенных случаях повторяя сценарий Отелло. Страсти должны гореть. А вражда — отличный способ их разжечь. Мне кажется, что знаменитое «бьет — значит любит» уходит корнями сюда же.
Если говорить о литературных сюжетах, то характер такой любви отлично показывает Чехов в крохотном рассказе «Трагик»: купеческая дочка убегает из дома с безумно влюбленным в нее актером, возмущенный отец пишет ей, что она вышла «за глупого, праздношатающегося хохла, не имеющего определенных занятий», а дочь в ответ: «Папа, он бьет меня! Прости нас! Вышли нам денег!». Вот и вся романтика.
То, что преданная, длительная и «неравная» безответная любовь — это не столько про настоящее чувство, сколько про господство и подчинение, пишет философ Рене Жирар, анализируя роман Достоевского «Игрок»:
Герой — учитель в семействе русского генерала, проживающего на немецком курорте. Он испытывает подпольную страсть к дочери генерала, Полине, которая обращается с ним с презрительным равнодушием. Именно осознание того, что для девушки он ничто, делает ее всем в глазах этого нового подпольного персонажа. В ней совмещаются цель и препятствие, желаемый объект и неотвязный соперник соединяются в одно. «Мне кажется, — замечает учитель, — она до сих пор смотрела на меня как та древняя императрица, которая стала раздеваться при своем невольнике, считая его не за человека. Да, она много раз считала меня не за человека…». За неприступностью Полины учителю видится удовлетворенная собой гордость, к которой он отчаянно стремится приблизиться и которой жаждет уподобиться. Но ситуация полностью меняется, когда однажды вечером Полина приходит в комнату молодого человека и без церемоний предлагает себя ему. Отныне с раболепным отношением покончено; учитель покидает Полину и устремляется в казино, где за одну ночь выигрывает в рулетку целое состояние. На следующее утро он даже не пытается воссоединиться со своей возлюбленной. Французская проститутка, прежде смертельно его раздражавшая, увозит его в Париж и тратит все его деньги. Стоит только Полине оказаться уязвимой — и она теряет свое очарование в глазах учителя. Императрица становится рабыней, а он — господином.
Кстати, Рене Жирар известен своей теорией жертвоприношения: согласно ей, обожествление кого-то и принесение его в жертву — части одного процесса. Если спроецировать это на личные отношения, то сегодняшняя «богиня» завтра естественным образом превратится в «жертву». Сегодня твои границы «приятно» нарушают непрошеными письмами и подарками, а завтра милые ухаживания сменятся оскорблениями и побоями.
Когда я смотрю советские фильмы, то часто подмечаю: «нормальный» сценарий кокетства чуть ли не в обязательном порядке включает нарушение границ и изображается как «женщина убегает, мужчина догоняет». Она отнекивается — а он за свое. Она нос воротит — а я обнял и поцеловал. Ух, как здорово! Адреналин! Она возмущенно глазками сверкает — ну, так еще интереснее!
Я думаю, именно поэтому на русской почве никак не приживается понятие о харассменте, а мужчины и женщины возмущаются: мол, уже и мужчине к женщине нельзя подойти. Народ возмущен: как ухаживать-то теперь, отношения строить? Потому что другого сценария в голове у многих нет — только вот этот пещерный: увидел мамонта, убил, съел — увидел женщину, догнал, схватил, затащил в пещеру, а там уж стерпится-слюбится. Это сценарий охоты (а именно это и есть «сталкинг» — преследование). Этот сценарий подсознательно воспроизводят и мужчины, и женщины.
Но альтернатива на самом деле есть, и это скорее сценарий танца. Ты делаешь шаг вперед — и ждешь ответного шага. Ловишь ритм. Внимательно реагируешь на другого человека. Помню, муж вспоминал начало нашего общения: он меня куда-то звал, и если я два раза подряд отказывалась, то замолкал и ждал, когда я сама напишу и проявлю инициативу. Уж не знаю, где он этому научился. Но точно знаю, что если бы он «надавил», то ничего бы не получилось.
Бывали и у меня в жизни случаи преследования — не физического, к счастью. Воздыхатели преданно ныли, писали стихи, потом ругали на чем свет стоит и звонили пьяными выяснять отношения. И сама я тоже бывала воздыхательницей — правда, у меня дальше нытья своему возлюбленному в интернете и смсках не доходило. И то, и другое вспоминать неприятно и стыдно. А выводы простые: не оправдывайте свои приставания к человеку «настоящей любовью» и спокойно, не испытывая чувство вины, игнорируйте тех, кто требует вашего внимания просто потому, что он «очень любит».
