Читая Оруэлла (да-да, только сейчас), наткнулась на рассуждения, которые оказались странно созвучны моим размышлениям о разуме и теле в последнее время. Наверное, кому-то эти рассуждения покажутся упадническими, кому-то слабовольными, а кому-то и вовсе недостойными настоящего христианина. Что ж — честно говоря, я не претендую на звание человека с сильной волей, как и на звание настоящего христианина, как это ни печально для меня.
А задумалась я о том, что человек очень сильно зависит от своего тела, и часто даже не представляя, насколько сильно. До тех пор, пока не придут боль, голод, жажда. Очень трудно предаваться размышлениям, молитве, благородным идеям, когда элементарно хочется в туалет. Или, например, болит живот. Или когда хочется пить.
Грубо говоря, когда я рассуждаю о том, что если ты одинок и свободен, если ты ни за кого в этой жизни не отвечаешь и не волнуешься, ты можешь легко пойти на подвиг, можешь вынести что угодно ради своей идеи — я просто оставляю в стороне мысль о телесной составляющей, о той комнате 101, которая есть внутри каждого из нас. Тело активно и непререкаемо диктует разуму, душе и всем благородным чувствам и порывам человека свою волю.
Да, я в курсе, что многим удалось со своим телом совладать, подчинить его разуму и воле, но всегда думаю о том, как мало таких людей в процентном отношении. И как много здесь зависит не от воли и разума, а от простого везения, от данности. В смысле от того, что тебе дано, что на роду написано нести и терпеть. Но какую же досаду и даже злость испытываешь оттого, что твое тело заставляет тебя подчиняться его потребностям, оттого, что оно слабое и требует ухода, специального питания, лекарств и прочей ерунды! Большая часть жизни просто проходит в борьбе с этой глупой плотью! Как же я все-таки зла на то, что мы так сильно зависим от тела!
Впрочем, я немного отвлеклась и ушла в сторону — о ненависти к своему телу я могу говорить бесконечно. А собиралась поговорить о боли. О боли и одиночестве, которое всегда ее сопровождает. Да-да, обязательно одиночестве. Кто бы ни был рядом, какие бы заботливые и родные люди, как бы ни проявляли они свое сочувствие, как бы ни хотели облегчить твою боль — ты страшно одинок все равно. Ты можешь испытывать благодарность, можешь чувствовать любовь и заботу близких, общаться с «братьями по несчастью», но это все равно всего лишь окошечко во внешний мир из твоей личной боли (кстати, эмоциональной зачастую тоже). Окошко в твердом коконе, внутри которого только ты.
Бывало ли с вами такое, когда вы болели? Не обычной простудой, а чем-то серьезным. Со мной это случается все чаще… Наверное, возраст. Вспоминаю, как впервые серьезно заболела в молодости. Тогда у меня на руках было двое детей — двухлетняя дочь и младенец, а доктор говорила, что раньше с такими показателями уже гроб заказывали.
Я чувствовала себя отвратительно, но кокона не было! Не было даже намека на него, как не было и страха и какого бы то ни было ощущения изоляции. Насколько это было возможно, я была бодра, весела и полна радужных перспектив. Умирали с такими показателями — подумаешь, так то раньше! Тошнит и голова дурная — выпьем таблетку, полежим, все и пройдет. И вообще, медицина нам поможет. Страх смерти — да что вы, умирает всегда кто-то другой. Но молодость на то и молодость — ей море по колено, а любая боль и дискомфорт лишь досадная помеха. Сейчас боль, и физическая, и эмоциональная, почти сразу изолирует от окружающих, а стенки кокона раз от разу утолщаются.
Чем старше, тем страшнее, хотя по идее, должно бы быть наоборот. И все меньше хочется делиться своими проблемами с другими. Это твоя боль, и пережить ее можешь только ты сам. Любое втягивание в нее близких людей — это не то, чтобы акт эгоизма, на самом деле это просто бессмысленно. Что тебе от того, что твой муж (или тем более дети) будет в очередной раз переживать за твою боль? Только добавит тоски, ибо ты сама прекрасно знаешь, как это — когда болеет близкий, а ты не можешь помочь.
И вот ты идешь по улице, разговариваешь с друзьями, ведешь урок, улыбаешься, даже радуешься жизни, и при этом ты в коконе. Жизнь снаружи в некотором смысле вообще перестает тебя касаться. Ты смотришь на людей и понимаешь, что они в другой проекции, в другом пространстве. А в твоем, параллельном — ты, боль и страх. А если болит всегда, и ты точно знаешь, что лучше не будет? Да еще все время думаешь, что со временем будет хуже? И тут единственное спасение — Господь, без Него было бы невыносимо. Только Он, Его присутствие и примиряет с жизнью.
Так же остро чувствуется одиночество твоих любимых, когда они болеют. Ты со своими жаропонижающими, вызовом врача, «заботливым» бульоном или отваром трав все время чувствуешь, что отделен от них стеной. Открывается окошечко, отдаешь чай или лекарство, и снова окошко закрыто. А ты с этой стороны стены можешь только переживать и волноваться, можешь молиться, но взять часть боли по-настоящему на себя никак не можешь. Дети, правда, имеют гораздо более тонкий кокон, и иногда крепкие объятия и ласковые слова спасают их от больного одиночества. А что делать с любимыми взрослыми и что делать с собой?
Я вспоминаю последние месяцы жизни папы. Хотелось как-то его отвлечь и развлечь (ужасное слово, но что делать), втянуть в общую реальность, а он уходил в комнату и лежал. «Нет-нет, у меня не болит», — говорил он, — «вполне терпимо»… И уходил в кокон. Есть только ты и твоя боль, твой страх. Что делать с этим, я лично не могу придумать.
Это чувство, что ты отделен от остальных, приходит все чаще, и не только из-за физических немощей. Любое несчастье, любое горе очень быстро заставляет тебя обрастать скорлупой, даже несмотря на чуткость и отзывчивость окружающих. Когда заболел папа, и я поняла, что конец скоро, кокон вырос немедленно. Правда, внутри него я все же была не одна, внутри него была вся семья. Но это чувство, когда ты понимаешь, что люди вокруг живут и могут радоваться жизни просто так, а у тебя совсем иная реальность… Хотя, кто знает, в каком коконе находится каждый их этих людей?
Главный вопрос, который мучает меня — что делать с этим коконом, и, главное, надо ли с ним что-то делать? Может быть, это нормальная и естественная реакция души, остаться с собой один на один, когда тебе плохо. И почувствовать в итоге, что все же ты не одинок, потому что с тобой всегда рядом любящий Отец. Может быть, и дается кокон именно для этого? Потому, что иначе никак близость Бога не почувствовать?..
Никаких выводов я не могу вывести из своих размышлений в этот раз, ибо для меня тут есть только вопросы, и никаких ответов. Может быть, вы, дорогие читатели, знаете, что с этим всем делать? Так хочется найти ответ…
