Однажды Люси, леди Дафф-Гордон, «Люсиль», знаменитая мастерица, известный английский кутюрье начала XX века, решила пересечь Атлантику, и они с супругом приобрели билеты на роскошнейший корабль. А в ночь с 14 на 15 апреля 1912 года он затонул. Да-да, это был «Титаник». Сэр Космо, Люсиль и её секретарь были среди тех, кому достались места в спасательных шлюпках. Увы, многим не повезло.
А леди-модельер прожила ещё долго и создала немало восхитительных нарядов. В память о том времени, в память о её спасении и в память о тех, кто больше никогда ничего не надел, потому что остался на дне океана, мы хотим предложить вам взглянуть на самые прекрасные наряды Прекрасной эпохи, которые создавала Люсиль и её коллеги.
Кто бы мог предположить, что история костюма, история моды окажутся связанными с такой катастрофой? Но раз уж так случилось…
Ажурная кованая решетка
Жан-Филипп Ворт, ставший главой знаменитейшего дома моды после смерти Чарльза-Фредерика Ворта, создавал платья не менее изысканные, чем его отец. Этот наряд воплотил изящество искусства эпохи ар-нуво. Основа из атласа цвета слоновой кости и чёрный узор из бархата — как будто смотришь на белый фон сквозь ажурную кованую решётку… Все детали были сотканы отдельно с учётом своего будущего места — так, чтобы на платье части узора слились в единое целое.
В 1976 году это платье подарила музею Метрополитен Ева Дрексель-Далгрен, племянница Элизабет (Бесси) Дрексель, светской красавицы, которая, будучи уже пожилой дамой, написала весьма скандальные мемуары. После её смерти дом в Париже со всем содержимым, включая известный портрет Бесси кисти модного портретиста той поры, Джованни Больдини, перешёл к племяннице. Были там и сундуки, в которых хранились роскошные вечерние и бальные платья, в основном от Ворта. Музей благодарно принял этот дар, и вот уже много лет чёрно-белая графика волшебного платья затмевает красочность многих других.
Музей датирует его 1898-1900 годами. Однако если учесть, что в 1899-м Бесси Далгрен внезапно овдовела и ближайшие два года носила траур (пока не вышла замуж во второй раз), платье явно было заказано до этого. Последний привет от одного века другому!
А ещё — и об этом мало кто знает — в этом же музее хранится, можно сказать, «кузен» этого платья, только узоры на нём не чёрные, а золотистые.
Гибрид бального платья и халата
В Прекрасную эпоху прекрасны даже домашние наряды. Ещё в 1870-х в моду вошли так называемые tea gowns, что нередко переводят как «чайные платья», но, скорее, их можно назвать «платьями для неофициальных домашних приёмов». Более удобные, более свободные, чем обычные дамские костюмы той поры, но в то же время очень нарядные. Дамы поначалу носили их исключительно дома — допустимо было спуститься в них к чаю, и то при условии, что вы не ждёте посторонних. А затем правила этикета смягчились, и на рубеже веков можно было надеть их уже и на ужин, к которому приглашены гости, а позднее они и вовсе выбрались за пределы дома.
Это платье 1900 года от модного дома Мэгги Руфф из коллекции музея Виктории и Альберта воплощает в себе, пожалуй, всю прелесть своих собратьев — очень нарядное и навевающее мысли об интимности будуара (за что, добавим, эти наряды многие критиковали). Это настоящий «коктейль» из парижских изысков и восточной экзотики: нижнее платье сшито из плотного шёлка цвета слоновой кости и украшено спереди длинной, от горла до самого пола, вставкой из вышитой ткани, по всей видимости, индийской. Верхнее же платье, с фигурно вырезанным подолом и драпированными рукавами, сделано из восхитительного ирландского кружева. Увы, мы не видим его сзади, но музей нам, можно сказать, по секрету, сообщает, что там скрывается «складка Ватто», спинка, напоминающая ниспадающий от линии плеч плащ — такой крой обожали дамы эпохи рококо.
Словом, согласитесь, это действительно «гибрид бального платья и халата», самое, пожалуй, меткое определение этих платьев!
Павлиний наряд
Вице-королева Индии, Мэри, леди Кёрзон, появилась на балу в Дели, устроенном в честь коронации Эдуарда VII в 1903 году, в платье, которое вошло в историю костюма как «Павлинье». И при всей роскоши нарядов, в которых дамы были на этом балу, леди Кёрзон всё равно выделялась, как положено королеве (пусть и «вице-»). Ткань сделали индийские мастера, основой послужил шёлковый шифон, вышивка — узор из накладывающихся друг на друга павлиньих перьев — была сделана золотыми и шёлковыми нитками. А в центр каждого павлиньего глаза вставили кусочек из крылышка жука-скарабея, популярного в XIX веке экзотического материала для отделки. Затем ткань отправили в Париж, в дом Ворта, и шили платье уже там. Роскошный длинный шлейф украсили ещё и крупными шёлковыми розами. И весило оно, в основном из-за вышивки, около 4,5 кг — что ж, не так уж и много!
В наши дни наряд хранится в музее Кедлстон-Холл, в Дербишире.
Один из гостей этого бала описал леди Кёрзон в павлиньем платье так: «Вы даже не можете себе представить, как волшебно она выглядела!»
Какой изгиб!
А этот вечерний наряд из коллекции Института костюма в Киото — просто воплощение моды начала XX века. S-образные линии модерна нашли отражение не только в причудливой архитектуре, в мебели и узорах, но и в женских фигурах. С помощью специальных корсетов создавался особый силуэт — пышный низкий бюст выступал вперёд, талия затянута, живот абсолютно плоский, а вот «пятая точка», подчёркнутая покроем юбки и накладками, выдается весьма заметно. Плавный, текучий силуэт, продолжающийся шлейфом, который ложится у ваших ног, словно веер… Нет-нет, никаких наклонов вперёд — голова поставлена очень прямо, спина выпрямлена, зато в талии сильный прогиб. Сегодня многим такой силуэт покажется странным и вычурным, а тогда мужчины были от него без ума!
Ткань и отделка платья — тоже истинное ар-нуво, бледно-зелёный шёлковый шифон и стилизованные растительные узоры (вышивка и аппликации из бархата).
Привет из прошлого
Имя Розы Дженони сегодня помнят разве что итальянские историки костюма, а когда-то она и сама преподавала эту историю. Портниха, феминистка, учёный — сложнейшая смесь! Но именно такие разнообразные интересы позволяли ей создавать удивительные вещи. И в эпоху, когда весь мир сходил с ума по работам парижских кутюрье, Роза Дженони обращается к итальянскому Ренессансу. В 1906 году она создаёт роскошную мантию «Пизанелло», вдохновлённую изображениями дам этого великого художника квартроченто. Мантию из зелёного шёлкового бархата и жёлтого атласа, вышитую золотом, серебром, бисером и отделанную кружевами. Надев её поверх платья, можно было величественно отправляться к любому европейскому королевскому двору, этикет которых в торжественных случаях требовал платьев со шлейфом. А чувствовать себя при этом так, как будто вновь вернулись времена, когда мир трепетно следил не за Францией, а за Италией…
Античная красота
А вот наряд, который завис вне времени, благодаря своей классической красоте. Это платье-дельфос Мариано Фортуни-и-Мадрасо, испанца по происхождению, почти всю жизнь прожившего в Венеции. Его работы воспевал Марсель Пруст в своих «Поисках утраченного времени».
Фортуни изобрёл «дельфосы» около 1907 года. Покрой, как видим, прост: длинное платье — без рукавов или с рукавами «летучая мышь». Оно мягко облегает тело, подчёркивая его линии, но при этом не стесняя. Главная же прелесть — в ткани. В историю эта технология вошла как «плиссировка Фортуни» — мелкие изящные складки отлично держат форму, и в наши дни выглядят почти так же, как полвека и век назад. Чтобы сберечь плиссировку, хранились платья свёрнутыми, как мотки пряжи. По бокам, вокруг отверстий для головы и рук, вшиты шёлковые шнуры, на которые нанизаны бусины муранского стекла — они утяжеляют лёгкие платья и заставляют не парить отдельно от тела, а следовать за его контуром. Окрашивались «Дельфосы» в разные оттенки — каждое по отдельности, порой несколько раз, отчего цвет приобретал особую глубину.
Конечно, эти наряды крайне далеки о того, что предлагала женщинам тогдашняя мода, с её многослойностью и жёсткими корсетами, и поначалу их носили только дома. Зато в этом качестве они пользовались большим успехом. О них писали: «У вас может быть целая дюжина, и всякий раз, в любом окружении, платье будет выглядеть очень живописно, хотя эпикуреец счёл бы, что лучше всего они выглядят, когда их специально подбирают к окружающей обстановке». Интересно, к какой обстановке подбирали это серебристое платье?..
Ландышевая свадьба
Жанну Пакен, одного из самых влиятельных и известных парижских кутюрье, не только обожали заказчицы, но и уважали коллеги, а второе, согласитесь, в мире моды встречается куда реже, чем первое. Достаточно сказать, что в 1913 году она первой из женщин-модельеров получила орден Почётного легиона!
И если, рассказывая о прекрасных платьях, нельзя обойтись без свадебного, то пусть это будет волшебный наряд от самой Пакен, созданный в 1910 году. Шёлковый чехол, прозрачный тюль в крошечный горошек, атласные полоски, но, главное, ландыши! Ландыши на корсаже, на концах пояса, в волосах… И это ничуть не хуже, чем традиционный флёрдоранж, цветы апельсина. А может быть, даже лучше!
Пылкость в моде
Мир модерна — это мир нежных красок. Серебристо-серые, лиловые, лавандовые, бледно-зелёные, голубые и прочие томные оттенки — вот что любили не менее томные, чем они, дамы эпохи. И внезапно, в начале 1910-х, этот мир взрывается изнутри яркими красками! Знаменитые Русские балетные сезоны с экзотическими декорациями и костюмами сводят с ума парижан, а вслед за ними и всю Европу. Русский художник Леон Бакст научит модниц любить сочетание синего и зелёного, розового и оранжевого, вернёт тягу к красному, а французский кутюрье Поль Пуаре подхватит и разовьёт эту тему. Долой нежность, да здравствует пылкость!
А мы схитрим и покажем не одно, а сразу два платья — уж очень хорошо они смотрятся именно рядом. Слегка завышенная линия талии; наслоения шифона, тюля и кружева — поверх нижнего слоя делали верхнюю, укороченную тунику; свободные драпированные корсажи — характерные наряды последних лет перед Первой мировой войной. И как дань новой моде — насыщенные тона. Кто именно сделал розовое платье, мы не знаем, а вот зелёное — от Жанны Ланвен (заметим, дом моды Lanvin существует до сих пор).
Изысканный сорбет
Невозможно говорить о моде той поры и не показать хотя бы одно из платьев Поля Пуаре, личности, чья роль в истории костюма неоднозначна. Он умел, что называется, подать себя, и громко говорил, что «ввёл в моду шаровары», «упразднил корсет» и прочее в том же духе. На самом деле ни один человек не может изменить моду в одиночку. Пусть в США его и прозвали «королём моды», и это прозвище затем многие подхватили, единолично на троне моды той поры он не властвовал. Однако в смелости, яркости, стремлении к оригинальности отказать Пуаре невозможно.
Поэтому давайте взглянем на одно из самых известный его творений, платье «Сорбет». Почему «сорбет»? На белом и чёрном фоне выделяются розовые, фиолетовые и фисташковые узоры — цвета этого десерта. Возможно, этот наряд Пуаре придумал не единолично, а в соавторстве с Эрте (Романом Петровичем Тыртовым, знаменитым художником и сценографом), который в то время был ассистентом Пуаре. Произошло это, по разным сведениям, то ли в 1912-м, то в 1913 году.
Корсаж, напоминающий японские кимоно, к тому же с асимметричной расцветкой, завышенная талия и верхняя юбка «абажуром» — в том экземпляре, что хранится в музее Виктории и Альберта (его носила жена Пуаре, Дениз), подол юбки отделан мехом. Разумеется, чтобы этот абажур держался, пришлось вставить тонкую проволоку. Появиться в таком наряде тогда могла позволить себе только очень смелая дама! Но, поверьте, такие дамы находились.
Платье-катастрофа
А вот это платье создано год спустя после гибели «Титаника». И более того, женщина, которая его создала, была на корабле — и уцелела. Та самая Люси, леди Дафф-Гордон, англичанка, которая отважно вторглась в ту область, где почти безраздельно царили французы — и победила. «Мир женской моды годами лежал у её ног» — так писали о «Люсиль» — именно под этим именем она вошла в историю моды.
Она, как и другие её коллеги-кутюрье, отказалась от корсетов, и вдруг оказалось, что женщина может быть соблазнительной, даже если не стягивать её талию до предела — достаточно просто её обозначить, как в этом платье из кремового крепдешина. Зато каков бархатный широкий пояс, и как он контрастирует с нежной тканью!
А сложные драпировки на юбке? Там есть разрез — его почти не видно, и он так искусно скрыт складками ткани, что даже если там мелькнут ноги, это будет только соблазнительно, но не вызывающе. Правда, для тех лет и это был вызов! Люсиль признавалась: «Пусть бы я даже больше ничего и не сделала в жизни, но я показала, что женская ножка может быть воплощением красоты, а не только «частью тела», о которой можно говорить лишь шёпотом, в примерочной».
Это платье – почти что ровесник катастрофы «Титаника». Однако в своей гармоничности оно вечно.
Как и красота эпохи, недаром прозванной «Прекрасной»!
