Мы уже поняли, что не стоит заставлять ребенка заниматься фортепиано или балетом, если ему это занятие не по душе. Но никто не посмеет возразить против того, чтобы отдать одаренного ребенка в сильную студию с талантливыми преподавателями, которые ему нравятся. Мало кто знает, что любимая студия может сломать жизнь гораздо сильнее, чем нелюбимая.
Если ребенок протестует против того же фортепиано или балета — ну сколько он поборется с родителями, даже самыми упорными? Ну, может, от силы пару лет, параллельно развивая свои настоящие интересы. Сам. Так и должно быть в реальности, и это хороший путь. «Хорошая» же студия крадет не пару лет. Она забирает 10 лет реального времени и еще лет 10 ты «приходишь в себя». Если, конечно, вообще после этого выжил. Сколько покончивших с собой, спившихся, сколовшихся бывших талантливых детей — никто не считает.
Если ребенок все силы тратит на гастроли и репетиции и настолько положителен, что родители и учителя не нарадуются: вот, смотрите, пример того, как страшный подростковый возраст можно прожить мягко — тут надо бить тревогу! Но никто не бьет. Ведь всем хорошо.
А плохо станет позже — когда ты выйдешь во взрослую жизнь и поймешь, что не развивал в себе ничего, кроме одного таланта, а он не востребован и не нужен. Или ты хочешь заниматься чем-то другим, а не умеешь. Или ты открываешь тот самый мир, которого был лишен, пока пел, танцевал или рисовал, и оказывается, что не научился строить с окружающими отношения, не пережил опыт конфликтов, не осознал вовремя противоречивость мира. И связываешься не с теми людьми, потому что психологически остался ребенком. Все думаешь, что тебя так же будут дальше «развивать» и вести за ручку. А кто «ведет за ручку» дальше? Правильно, лишь тот, у кого есть свои цели насчет тебя. Так, например, «хорошие девочки» попадают в абьюзивные отношения, где их тоже «ведут за ручку» и говорят, что делать.
Ужас в том, что ребенка «вели» все время. И то, что его реальные навыки без поддержки педагогов гораздо слабее. А педагоги вдруг пропали из жизни — и все.
А потом… потом ты будешь мучительно искать ту же обстановку безбрежного счастья в других коллективах. В студенческом или на работе. Будешь выкладываться один за всех, потому что выкладывался в своей студии, потому что научили, что по-другому нельзя. А в учебном заведении это невозможно, потому что просто сломаешься. Ведь заданий гораздо больше, чем может выполнить человек. И здоровый студент понимает, что надо делать только то, что сам считаешь целесообразным, остальное можно «тяп-ляп». Но одаренный студент, который психологически остался ребенком, которого лет десять подряд вели за ручку лучшие педагоги, привык делать все и наилучшим образом. Тут он начинает болеть, начинается депрессия. Он понимает, что не справляется с жизнью.
И что не будет больше таких педагогов, никто не ведет за ручку, нет «дружного коллектива», где все следуют за одной общей целью. И разрушился тот мир, где ты своими выступлениями нес людям радость или побеждал на олимпиадах, и тебе аплодировали. Его больше нет. Ты хочешь по-прежнему приносить людям радость и совершать интеллектуальные подвиги, но не понимаешь, как это делать в новых обстоятельствах. Где от тебя требуются совсем другие навыки. И более того, оказывается, ты вовсе не обязан «нести радость» и «совершать подвиги». Ты можешь быть плохим, но еще об этом не знаешь. Ты привык быть ангелочком на сцене или звездой школы.
Узнаешь позже.
На самом деле, подростковый возраст протеста и кошмарных конфликтов — никуда не исчез. Он придет, только, увы, гораздо позже. Не вовремя. Ты настолько был увлечен в детстве своим взрослым «делом», что не успел попротестовать и «сделать себя», понять, где в тебе твое, а где чужое, и кто ты сам такой. Не успел пережить все те разрушительные эмоции, которые должен пережить подросток. Не успел понять, попробовать на прочность, нарушить и выстроить границы. Тебе просто было некогда тратить силы на ссоры с мамой и первую любовь.
Я тот ребенок, который это пережил. Пережил встречу с самыми лучшими педагогами, самой лучшей студией (в моем случае — хорового искусства). Педагоги дали мне очень многое, и долгие годы я привыкла быть им благодарна. Но только в 28 лет я поняла, сколько на самом деле — потеряла.
Потому что в 28 лет я пережила тот подростковый возраст, который не состоялся в 16. Я поссорилась со всеми, с кем смогла. Я бурно конфликтовала с мужем, я возненавидела свою маму, обвинила ее во всех грехах. Пережив этот кошмар, я поняла, что это должно было произойти лет в 16. Когда мне было некогда. Когда я была пай-девочкой и делала то, что мне говорили, потому что все мое время, все мои мысли занимали песни и гастроли. Нотки, нотки, нотки, концерты, выступления, платья, туфли, репетиции, закулисная жизнь. И я надолго осталась в социальном плане ребенком, как бы законсервировавшись в этом возрасте. В 28 лет я вдруг повзрослела и увидела, что меня-то нет. Есть во мне педагоги, есть во мне мама, есть во мне муж, а меня нет. И более того, я обнаружила себя в неравноправных отношениях, где меня «вели». А я больше не хотела, чтобы меня вели! Потому что завели меня совсем не туда, а куда мне самой было надо — я понять не могла. Отношения могли быть другими, но я сама построила их именно так. Груз вины, отсутствие целей и ориентиров и ощущение того, что счастье осталось в детстве. Что не будет больше ярких впечатлений, подобных впечатлениям от детских гастролей и побед, так легко дававшихся за счет других.
Я должна была сделать себя где-то гораздо раньше. Но не сделала. Пришлось делать вместе с психологом. И с психиатром. И с таблеточками. И только когда я поняла, где я, какая я, отделила себя от мамы, от мужа, от учителей, которые когда-то «сделали» меня без меня, вложив в голову может и правильные, но не мои установки… И лишь после этой «революции» я смогла строить с мужем и мамой уже взрослые отношения, мирясь с их недостатками. Пережить этот кошмар никому не пожелаю.
Почему это случилось и какую роль во всем этом играла та самая любимая хоровая студия? Дело в том, что в свое время именно она «уберегла» меня от того, чтобы попробовать… быть плохой.
Я не успела побыть плохой тогда, когда это можно было сделать безопасно. Лет в 16, когда еще «сидишь на шее», когда еще нет у тебя больших денег, и можно слить их на ерунду (слила на ерунду в итоге довольно большие деньги и тогда, когда было уже как раз «опасно»). Почему подростку важно побыть плохим, поссориться со всеми, пережить бурное расставание, предательство, пробовать себя в разных областях жизни? Потому что это поиск себя в мягкой и контролируемой пока форме, чтобы к 20 годам начать строить взрослые отношения с работодателями, партнером и друзьями. Партнерские, равные взаимоотношения, которые возможны только там, где ты знаешь, какой ты есть на самом деле. Понимаешь, где твои границы, твои желания, понимаешь, каковы твои навыки, твои сильные и слабые стороны, твои цели. А тот самый кружок не предусматривает равных отношений — только вертикальные. Потому что ты приходишь туда лет в 7, когда тебя еще нет как взрослого, самостоятельного, и тебе надо говорить, что делать. А выходишь лет в 17. Уже привыкший к такой форме взаимоотношений, где есть сильный тренер, наставник, который определяет твой репертуар. И в дальнейшем ты будешь искать во взрослой жизни ту же форму отношений «наставник-ученик». И с начальником, и в браке. А это форма деструктивная.
И я честно скажу, что после безоблачно счастливого детства с гастролями, цветами, рукоплесканиями зрительного зала, мне нужна была реабилитация. Потому что оказавшись после этой оранжереи в реальном мире «некультурных людей», которые почему-то не хотят тебе рукоплескать, ты думаешь, что счастья больше никогда не будет. Что рай оставлен там. И самые яркие впечатления тоже. Я отчаянно вновь и вновь возвращалась в свою музыкальную школу, к своим педагогам, обожала эти вечера встреч, пытаясь вернуть былую атмосферу. Мне казалось, что я навсегда осталась там, а во внешнем мире существует лишь какая-то моя оболочка. На самом деле, «меня» там, в музыкалке, и не было. Была та «я», которую «сделали». И только вернувшись к себе в 28 лет, после длительных консультаций с психотерапевтом о том, что такое взрослый человек и как он должен жить, я отцепила вагончик своего детства и смогла понять и почувствовать, что лучшее все-таки впереди и я должна сделать это лучшее сама. Без наставника.
Что я хочу сказать этим текстом?
Я хочу, чтобы вы забили тревогу, если ваш ребенок увлечен только одним делом и не пробует себя в других. И увлечен, в первую очередь, за счет того, что его «ведут», а не за счет своих собственных действий.
Я хочу, чтобы вы забили тревогу, если ваш подросток все время тратит на репетиции и подготовку к олимпиадам вместо того, чтобы орать на вас и хлопать дверью. Вы же не хотите, чтобы это произошло с ним в 30 лет?
Что можно сделать, если его уже затащила к себе секта под названием «хорошая студия»? Помнить о том, что это на самом деле такая же секта, как и все остальные. И последствия выхода из нее будут примерно такие же. Пока что она дает смысл жизни. Но ложный смысл. Не твой смысл. Более того, эта секта похитит из реальной жизни и вас, дорогие родители. Вы очень скоро заметите, что тоже подчиняетесь педагогам. И становитесь фанатом своего ребенка. И живете жизнью его студии: костюмами, репетициями, гастролями.
А потом все вдруг враз оборвется в тот момент, когда ваш ребенок вырастет, перестанет быть ребенком и станет выпускником этой студии. Часы пробили двенадцать, золушка превращается в прачку, концертное платье исчезает, не останется от былого чуда ничего, даже туфельки. Ну только ряд дипломов и кубков у вас на стенах и диски с выступлениями. А должны были быть постеры актеров и музыкантов.
Еще лет десять эти кубки будут предметом сожалений о былом. И когда ваш взрослый ребенок все-таки в поисках себя сделается «плохим», вы в тот момент его не поддержите. Вы воспримете это так, будто человек «сломался». И будете ставить ему эти кубки в упрек — вот видишь, каким хорошим ты был. И этим доломаете его окончательно…
Что же делать? Как и из всякой секты, из любимой студии забрать насильно нельзя, да и не стоит. Ведь и родителем, и ребенком этот мир воспринимается как мир счастья.
Наверное, нужно создавать группу психологической поддержки тех, кто вышел из этого «счастья» в реальный мир. Тяжело осознать, что «кубки» — это не ты. И что ты не терял себя и не оставлял там, в детстве. Ты просто не успел себя сделать. Не научился этому. Тебя «делал» тренер.
Должен быть какой-то термин, какой-то диагноз для этого законсервированного студией детства. Например, «синдром студийного инфантилизма». И разработаны протоколы помощи таким «взрослым детям». Ведь дела у них будут плохи буквально во всех областях жизни. Везде они будут стремиться быть идеальными, побеждать, менять наставников, которые и не просились на эту роль, и… удивляться, почему им не рукоплещут.
А для родителей хочу дать несколько советов:
• Если студия, куда вы хотите отдать ребенка, напоминает «маленькую жизнь» и требует большой степени вовлечения всех семейных ресурсов — подумайте о последствиях такого решения для судьбы ребенка.
• Отдавайте предпочтение студиям с демократическим стилем управления, где нет сильных тренеров, где дети принимают большое участие в управлении и выборе репертуара. Так они избегнут вертикальных отношений, инфантилизма и легких побед.
• Если тренеры и наставники требуют полного вовлечения всех ресурсов ребенка, не делайте этого. Оставляйте «левые дорожки», принудительно делайте так, чтобы ребенок пробовал себя и в других областях жизни, чтобы у него были интересы и отношения за пределами «кружка-вампира». Активно приобщайте его к реальной жизни и реальным специальностям. Пусть он переживет опыт столкновения со средой сложных людей, непрофессионалов, со средой, где надо самому выбирать, что делать, а что нет, и насколько сильно нужно выкладываться. При этом имейте в виду, что будет инерция сопротивления.
Ведь жизнь за пределами кружка-вампира кажется ребенку слишком сложной: там реальные конфликты, а побед должен добиваться ты сам, без всякого репертуара, сделанного педагогом. И сам ребенок будет втягиваться в занятия студии по своему желанию. Адский труд на ниве таланта, как показывает практика, оказывается для талантливого ребенка проще, чем серая жизнь с не очень хорошими учителями и не очень умными друзьями. В реальной жизни есть фрустрация, а это всегда сложно. На таланте же можно выезжать много лет подряд. Но, как показывает практика, «таланты», которые мы развивали в детстве, во взрослой жизни, в реальных специальностях часто не нужны.
• Часто один яркий талант ворует у ребенка не только детство, но и всю будущую жизнь. Наличие таланта еще не означает, что ребенок должен связывать свою жизнь именно с этой специальностью. Иногда ребенок желает совсем другого, но его уже затянуло так, что не вытянешь — «тащит» же талант по ровной дорожке. А внутри зреет конфликт.
• Яркий талант может является компенсацией отсутствия развития в какой-то иной личностной сфере. Часто это сфера эмоционального интеллекта — умения сопереживать, строить отношения, замечать желания и потребности других. И чем больше сил ребенок бросает на развитие таланта — тем сильнее консервируется в нем недоразвитая область. Я наблюдала это на примере гимназистов, которые оказались в десятом классе среди «обычных» детей. Их много лет натаскивали на сложные задания, а в результате они не умели строить простые человеческие отношения. Они кучковались и держались только вместе, не умея наладить общение и завести дружбу с другими, «неталантливыми» школьниками.
Бросьте силы на развитие той необходимой области личности, которая пострадала в результате яркого таланта.
Как распознать кружок-«секту»
• При «входе» в кружок вам активно рассказывают, какие перспективы ждут вашего ребенка как «неизбежное счастье». При этом транслятор информации сам выглядит как «заряженный».
• Наличие сильных педагогов, иногда — одного бессменного, на котором все держится и все воспринимают его как «гуру». Очень скоро и вы тоже будете на него молиться.
• Наличие строгого отбора, ощущение «избранности» ребенка в отличие от других детей;
• Стены помещения студии увешаны фотографиями счастливых детей с гастролей, кубками. Вспомните о том, сколько лет и сил нужно приложить, чтобы эти гастроли ждали, например, взрослого человека. Здесь же они даются как неизбежное приложение к таланту.
• Педагоги плохо относятся к иным интересам ребенка, требуют класть все силы на занятия в студии.
• Студия вторгается в остальную вашу жизнь и меняет ее ход, вы подчиняетесь ее расписанию, педагоги звонят вам лично, иногда даже ночью.
• Жизнь выпускников тоже завязана на студии. Они организуют встречи, идут туда работать, отдают туда своих детей и признаются, что не мыслят жизни без этого места. Может быть, это и хорошо, но уберите центральную фигуру или костяк педагогов — что будут представлять из себя без них остальные?
• Тревожный знак: если вы вдруг уберете из своей жизни и жизни ребенка студию-вампира, у вас возникнет ощущение звенящей пустоты. Вы не знаете, что делать, к чему стремиться, куда развиваться.
Даже если ребенок хочет связать свою будущую жизнь и профессию со своим талантом, который активно реализуется в студии-секте, его неизбежно ждет разочарование. Во-первых, если студия сделала его «блестящим», то не факт, что он будет таковым в среднем и высшем учебном заведении, потому что там очень много своих «блестящих». Во-вторых, там никто не горит желанием делать из него «звездочку», и нужно прилагать свои усилия. В-третьих, он будет разочарован посредственными педагогами, а опыт к самостоятельному изучению материала у него отсутствует. У него всегда будет ощущение потерянности, пустого места, что «здесь ему не рады». Он уже начинает воспринимать мир как место, где ему априори должны быть рады как маленькой звездочке.
Какой же должна быть идеальная студия, которая не отнимет у ребенка детство, а подготовит его к взрослой жизни? Ответ парадоксален: студия должна быть слабой. Она должна быть слабее, чем потенциал вашего ребенка. Он должен чувствовать, что ему НЕДОДАЮТ.
А поскольку «студий-сект» в нашем обществе, вышедшем из тоталитарного, все еще очень много (весь спорт, на минуточку), я предвижу, что этот текст вызовет неоднозначную реакцию. Среди тех, кто оказался «зависим» и не мыслит иной реакции на то, что с ними произошло, кроме благодарности. Множество педагогов-звезд и родителей, которые молятся на них, могут здесь поспорить со мной. Лет десять назад я бы сама говорила по-другому. Но опыт других стран говорит нам о том, что кружки должны демократизироваться. Что строгий отбор и натаскивание ребенка на одну специальность должны остаться в прошлом. И что сама постановка цели больших достижений должна быть поставлена под вопрос: а надо ли это нашему обществу и нашим детям?
Посмотрите фильм «Куколка», он про это.
