Поздно вечером, плавно переходящим в ночь, мама медленно и тихо встает с дивана. На диване, справа, сиротливо притулившись на краешке подушки и накрывшись кусочком сползшего на пол одеяла, спит папа. Посередине, заняв большую часть подушки, спит младший ребенок, раскинувший в стороны руки и забросивший одну ногу папе на живот. Мама поправляет одеяло и неодобрительно смотрит на эту ногу на папином животе. Мама не имеет ничего против этой замечательной маленькой ноги, нет. Но каждый раз, когда мама пытается положить свою голову папе на грудь перед сном, папа упорно убеждает маму, что совершенно не может спать, когда на нем кто-то лежит, и так же упорно маму спихивает. А эту маленькую упрямую ногу не спихивает и спит, спит без задних ног.
Хотя, конечно, попробуй ее спихни.
Мама тихонько берет со стола ноутбук и на цыпочках выходит из комнаты. Она медленно закрывает за собой скрипучую дверь, поворачивается в сторону кухни, и тут же из детской комнаты доносится полный тоски и печали вздох. Душераздирающий, можно сказать, вздох, вздох, который могут издавать только те дети, которые уже полчаса (или даже час) старательно пытаются заснуть, выключив свет и повернувшись на правый бок, посчитавшие всех овец и вспомнившие всю таблицу умножения, даже всё умножение на 9 – кошмар и наказание младшей школы.
На самом деле мама искренне сомневается, что старший ребенок действительно полчаса (или даже час) пытается заснуть. Обычно он до последнего читает книжку и молниеносно прячет ее, выключает свет и ныряет под одеяло, стоит только двери в спальню заскрипеть, открываясь. И тут же начинает душераздирающе вздыхать. Как будто он уже давно выключил свет и пытается заснуть, как честный и порядочный ребенок. Честные и порядочные дети выключают свет по часам – в десять вечера, и закрывают книгу без сомнений, даже если там, в этой книге, Калле Блумквист практически понял, кто же настоящий преступник. Даже если там Бильбо прячется от врагов в темной пещере, и неясно, получится ли у него выбраться наружу и догнать гномов. Даже если там войска Нарнии проигрывают Белой Колдунье, и Аслан ведет подмогу. Да даже если там Гарри Поттер сражается с василиском и еле успевает увернуться от его острых зубов, все равно честный и порядочный ребенок захлопнет книгу ровно в десять!
На самом деле мама совершенно не уверена в существовании хотя бы одного такого честного и порядочного ребенка.
Но иногда тайком о таком мечтает, что тут скрывать.
В общем, мама выходит из спальни и слышит этот самый тоскливый вздох. Мама тихонько вздыхает в ответ и меняет свой курс с кухни на детскую. В детской старший ребенок лежит на кровати, накрывшись одеялом, и страдальчески глядит в потолок.
– Ну что такое тут у тебя? – шепотом спрашивает мама.
– Живоооот, – тоненько стонет ребенок.
– Сильно болит? – уточняет мама.
– Да нет, – ребенок пожимает плечами, – немножечко.
– Ну тогда сходи попей водички, – предлагает мама.
Ребенок радостно скидывает одеяло и топает на кухню. Там он двигает стул, достает чашку, наливает воду, чихает, чешет ногу, выпивает два глоточка воды. Мама заваривает чай.
– Эх, бутерброд с маслом сегодня не съел, – как бы невзначай говорит ребенок, глядя куда-то в окно.
Мама молчит, наливая чай в чашку.
Ребенок заглядывает в холодильник, шмыгает носом, хмыкает, выпивает еще пару глоточков воды, моет чашку, вздыхает, задумчиво прохаживается по кухне.
– Ладно, сделай себе бутерброд, – сдается мама, размешивая сахар.
Ребенок радостно улыбается и тянется к хлебнице. Достает доску, нож, масло из холодильника, режет хлеб, кладет кусочек в тостер, ждет, почесывая за ухом. Мама не выдерживает и идет в ванную, чтобы повесить сушиться чистое белье и закинуть в стиральную машину стираться грязное.
В ванной на полу прямо посередине лежит куча мокрого чистого белья. Мама задумчиво смотрит на эту кучу. Эту кучу сегодня утром мама своими руками положила в тазик, но тазика в ванной не видно. Мама вспоминает, что вечером перед сном старший ребенок с воплями носился по коридору с веревкой в руках, к концу которой был привязан тазик.
Тазик летел за старшим ребенком, подпрыгивая и накреняясь на поворотах, и в нем, схватившись обеими руками за ручки, сидел младший ребенок с развевающимися волосёнками и восторженными огромными глазами, визжавший на особенно крутых виражах.
Мама тогда выглянула на крики из кухни, секунд 10 на это посмотрела и поспешила поскорее забыть увиденное.
Мама вздыхает и идет за тазиком. Тазик с треснувшей ручкой, изрисованный с одной стороны зеленым маркером, лежит на боку в углу детской, позабытый и грустный. Мама оттирает тазик от маркера с двух сторон (на обратной стороне черным маркером нарисована хитрая зубастая рожица), вешает чистое белье, достает из корзины грязное и садится на корточки перед стиральной машиной.
В стиральной машине лежит аккуратная кучка мелко раскрошенного белого хлеба. Мама задумчиво смотрит на эту кучку. Этот белый хлеб сегодня днем мама своими руками давала младшему ребенку после того, как тот выпил весь суп и съел всё второе. Младший ребенок брал хлеб и убегал, а потом возвращался и просил еще. Мама давала еще, довольная зрелищем пустых тарелок.
Мама вздыхает, кладет на пол грязное белье и аккуратно выгребает из стиральной машинки мелко раскрошенный белый хлеб. Раньше мама не смотрела в стиральную машину, прежде чем положить белье стираться, но начала после того, как один раз постирала деревянные кубики вместе с джинсами (все проснулись и испугались, когда кубики начали грохотать внутри крутящегося барабана), а второй раз – набор цветных карандашей вместе с белыми рубашками (непонятно, кто тогда был возмущен больше – старший ребенок пропажей карандашей или папа рубашками пастельных тонов).
Мама запускает стирку и выходит из ванной с хлебными крошками в руке, и тут из кухни доносится дикий вопль.
Мамино сердце уходит в пятки, потому что вопль очень похож на тот самый звук, который издают дети, когда падают на пол со стола головой вниз, или роняют на ногу нож, или проливают на себя кипяток.
Мама выпускает из руки хлебные крошки и летит на кухню, подпрыгивая и опасно накреняясь на поворотах, прямо как тазик сегодня вечером.
На кухне сидит старший ребенок, ест бутерброд, болтая ногами, запивает маминым чаем и тыкает пальцем в телефон.
– Мам, – говорит старший ребенок с набитым ртом, – слышала, как кричит императорский пингвин?
Мама тормозит, выдыхает. Приглаживает волосы, садится за стол. Говорит:
– Слышала.
Старший ребенок допивает мамин чай, с грохотом ставит кружку на стол, показывает маме большой палец, потягивается.
– Ну, я спать, – говорит он, – пока!
– Пока, – говорит мама.
Старший ребенок заходит по дороге в туалет, в ванную, включает воду, чем-то шумит, стучит в дверцу стиральной машинки, хмыкает, идет в детскую, забирается в кровать, затихает.
Мама сидит еще немного, прислушиваясь. Потом берет веник с совком, на цыпочках идет в коридор, подметает хлебные крошки. На кухне моет доску, нож, убирает хлеб и масло. Подбирает разбросанные днем игрушки, протирает плиту, заливает водой кастрюлю из-под гречки. Кипятит чайник, заваривает кипятком геркулес на утро. Делает себе чай.
И тихонько открывает ноутбук.
