Очень необычно, когда консультируют не жертву, а виновника. «Они крышуют насильников» — такую статью пришлось читать о себе сотрудникам центра социальной поддержки «Альтернатива насилию». Однако организация выступает за обновление образа мужественности, за ломку стереотипов — тех самых, которые как раз и ведут к неадекватному проявлению агрессии. Андрей Исьёмин, психолог-консультант центра, считает, что мужчина может и должен быть сильным, но насилие — это проявление не власти, а поражения.
Центр консультирования «Альтернатива насилию» создан в Санкт-Петербурге при поддержке Кризисного центра для женщин ИНГО (Институт недискриминационных гендерных отношений). В центре занимаются индивидуальным и групповым консультированием тех, кто склонен к различным видам насилия в близких отношениях и желает улучшить свое будущее и будущее дорогих сердцу людей. Специалисты центра считают важным продвижение нового образа мужественности, способного стать ценностной базой нового поведения мужчины.
Мужчины тоже плачут
Согласно принципам вашего центра, мужчина XXI века имеет иной образ мужественности. Иной, отличный от чего?
Иной по отношению к традиционно-патриархальной модели. Патриархальная власть стимулирует насилие — это первый пункт из статьи «Семь „П“ мужского насилия» канадского исследователя Майкла Кауфмана. Перечислим весь список: патриархальная власть, ощущение права на привилегии, попустительство, парадокс мужской власти, психическое оснащение мужественности, маскулинность как средство психологического давления, опыт прошлого. Но мужчина часто страдает от того, что должен быть крутым, должен находиться на вершине пирамиды. На вершине места мало, туда всем не пробиться.
Андрей Исьемин
В рамках моей профессиональной деятельности у меня был опыт общения с суицидентами, и я помню один яркий случай многочасового разговора с мужчиной на крыше дома. Он как раз говорил о том, что «кругом все главные». Все диктовали ему, что делать и куда стремиться, что правильно, а что неправильно. В результате он хотел одного, а выучился на другое, и нигде не преуспел. Так человек начинает страдать от недостижимости навязанного извне эталона. В итоге вероятны два варианта развития событий. Первый — аутоагрессия, направленная на самого себя, вплоть до суицида, как в моем примере. Второй — самоутверждение через насилие по отношению к близким. Вот от всего этого мы и пытаемся отказаться.
Это не значит, что власть и контроль чужды предлагаемому нами образу мужчины, но они не должны лежать в основании. А вот что там, в основании, находится, как раз и предстоит определить. При этом мы хорошо понимаем, что мужчина может испытывать и выражать самые разнообразные эмоции, как позитивные, так и негативные. А не как в кино: «мужчина – не танцует, мужчина – не плачет».
Вы хотите сказать, что неплачущий мужчина — что-то неправильное, сломанный механизм?
Маленькие дети, хоть мальчики, хоть девочки, — плачут, активно выражают себя. Шмякнулся, порыдал две минуты — и дальше бежит как ни в чем не бывало. А взрослый мужчина не может себе такое позволить. Потому что это тоже противоречит традиционной модели, где по большому счету есть одна «разрешенная» эмоция для «настоящего мужчины» — гнев и разные типы его проявления. В итоге получается, что быть мужчиной означает оказывать давление.
Нет ли в насилии, с вашей точки зрения, чего-то естественного, биологически заданного?
На мой взгляд, это как раз слом нормального состояния. Нужно четко разделять понятия силы и насилия. Для мужчин это очень важно. Мы за то, чтобы мужчины были сильными. Не за оскопление: ты ему таблеточку дал, он в овощ превратился, зато безопасный. Это совсем не наш путь.
Мы ищем возможности нормальной реализации своей силы. В том числе, физической. Сила, прежде всего, позволяет оставаться верным себе, выходить за пределы привычного, стереотипного восприятия и поведения, если это нужно для ситуации и важно для вашей самореализации. Например, по работе со страдающим человеком, суицидентом, моя сила проявлялась скорее в виде терпения и эмпатичности, а не через более традиционные брутальность и напор. Причем последние могут весьма пригодиться в какой-то иной ситуации.
Стать насильником или жертвой – есть ли третий вариант?
Как может проявляться насилие?
Насилие всегда означает унижение одной стороны другой. Необязательно физическое, оно может выражаться разными способами: физическим, психологическим, экономическим, сексуальным. При этом психологический компонент есть в любом насилии.
Если психологическая основа насилия уже есть, можно ли заметить первые звоночки до ее реализации?
Каждый человек должен отслеживать это в самом себе. Есть очень важное понятие — ассертивность. Это умение применять силу, защищая свои границы и не затрагивая чужих.
Как понять, где проходят твои границы? Показываю своим клиентам очень просто. Сидит человек, и я плавно к нему подхожу, ближе и ближе. Он совершенно ясно может почувствовать, как пересекаются его социальные границы, потом личные, потом интимные. Когда мы находимся в общественном транспорте, мы все иной раз вынуждены терпеть проникновение даже за интимные границы. Но это некий общественный договор. А когда троллейбус пустой и зашедший человек при этом садится к тебе вплотную, то это вызывает напряжение.
Ассертивность позволяет защищать свои границы без применения насилия, без унижения. Очень важный навык. Человек, выросший в здоровой семье, в уважении к самому себе, хорошо чувствует свои границы и реагирует на самые ранние, слабые сигналы их нарушения. Не когда уже удар прилетел в лицо, а, предположим, когда к тебе слишком быстро кто-то вплотную подошел.
Как можно научиться ассертивности, этому учит общество или семья?
Я возлагаю большую надежду на семью. В любом, даже самом агрессивном обществе есть возможность сохранить нормальные отношения. По результатам исследования, проведенного по заказу комитета по социальной политике Санкт-Петербурга в 2010 году, 44% семей петербуржцев имеют опыт столкновения с семейным насилием. Почти половина! Но вторая половина живет по-другому. И способ организации жизни этих людей может стать для нас важным ресурсом. То есть, даже находясь в современном жестком обществе, мы можем воспринять культуру ненасилия и не следовать лозунгам и оправданиям, снимающим с нас ответственность: «Не мы такие, жизнь такая», «так сложилось», «она меня спровоцировала».
Да, окружение влияет. Современное общество, как кажется, диктует жесткий выбор: стать либо насильником, либо жертвой. Это часто воспринимается как разница между активностью и пассивностью. Но можно выбрать что-то третье, сохранив себя и не покушаясь на людей вокруг. Один мой клиент рассказывал, что в его родительской семье было принято грубо разговаривать, было много криков и ссор. Но в школе он много общался с одним из педагогов, который сумел собственным примером показать иной тип отношений, на фоне более бережного, а значит, более безопасного самовыражения. Воспоминания об этом учителе стали основой при поиске альтернативы насилию в семье, при формировании иного образа жизни.
Устраивая семейные разборки, родители не думают о том, как это коснется их детей…
Да, многие наши клиенты пережили насилие в детстве или были его свидетелями. Согласно исследованиям, для детей, свидетелей насилия, это имеет такое же сильное и разрушительное воздействие, как если бы жертвами были они сами. Но, работая с уже взрослыми мужчинами, я заметил, что отцовство имеет для них гораздо большее значение, чем принято считать. Иногда во время описания мужчиной сцены с женой спрашиваешь: «А где в этот момент был ребенок?», и этот вопрос его ошарашивает. Он вдруг задумывается о том, что дети все видели и слышали, что им было страшно. Это является серьезным мотивирующим стимулом к исправлению поведения. Человек понимает: «Что ж я делаю, этот страх был у меня, а я передаю эстафету своему ребенку!».
Если меня боятся…
Вот у меня семья, мы вместе девять лет. Иногда у нас бывают серьезные ссоры, во время которых мы оба ведем себя ужасным образом… Есть склонность и к насилию. Есть какой-то плохой бэкграунд. В критические моменты все вылезает наружу. Это является показанием к получению помощи специалиста, работающего с насилием в семье?
Агрессия, насилие и конфликт — это все разные вещи. В конфликте существует две стороны, каждая из которых представляет свои интересы и более-менее корректно их защищает. Иногда выходя за пределы ассертивного поведения, иногда доходя до грубости и даже физического воздействия. А у нас другая история. У нас нет равновесных сторон, а есть деление: автор насилия, жертва насилия, свидетель насилия. То есть одна сторона подавляет другую, пытается ее поглотить. Мы работаем именно с автором насилия, независимо от его пола. Чаще это мужчины. И если вы понимаете, что в ситуации конфликта переходите границу, чувствуете, что стали слишком грубы и хотите это изменить, то это показание к обращению и к нашим специалистам тоже.
Как человеку понять, что он является автором насилия?
Просто понаблюдать — меня боятся? Как реагируют мои близкие? Я стукнул кулаком по столу, и все зажались, притихли?
Но это бывает человеку даже приятно.
Если тебе это приятно, то ты уже не будешь думать, насильник ты или нет, конечно же, «нет». Ты «отец семейства», «у тебя есть право», ты уверен в себе. Но вдруг ты прочитал общественную дискуссию, услышал о декриминализации домашнего насилия, задумался… И тут жена говорит: ты на меня крикнул, я на тебя обиделась, и вообще, я тебя боюсь! Если ему все равно, это выход из партнерских отношений. А если он с ней это обсуждает, то это уже поиск решения. Ведь насилие нарастает постепенно. Границы проверяются все время. Сначала человек позволяет себе интонацию, пренебрежение к ценностям и интересам близкого. Потом — грубое слово может сказать, использовать ненормативную лексику. «Ай, да ладно, подумаешь! Грубое слово сказал». Потом идет воздействие на предметы: пнул, стукнул, громко хлопнул дверью. Выстраивается цепочка: вербальная грубость, агрессия в отношении предметов, потом разрушение предметов, и вот начинаются толчки-шлепки-хватания, затем уже удары. Такая динамика. А начинается все с пренебрежения личными границами. Если у потенциальной жертвы насилия нет спокойного уголка в доме, если ее могут снести с пути, проходя мимо, и приходится уворачиваться, то это уже серьезный сигнал о том, что что-то не так.
На тренингах у нас есть упражнение по выявлению внутреннего насильника. Если вы не святой, а обычный человек, то насилие вам не чуждо. Но замечать его и снижать уровень агрессии доступно каждому. По крайней мере, начать с этапа постановки задачи, и по миллиметрику, по миллиметрику изменять свою реакцию.
Сколько времени длится ваша работа с автором насилия?
Не буду пугать сроками, все индивидуально, но это месяцы работы. Кому-то требуется больше времени, кому-то меньше. Иногда даже одна сессия помогает человеку осознать, что он совершает насилие над своими близкими. Был клиент, с которым мы скрупулезно разобрали одну ситуацию. Он внезапно покраснел, вскочил и убежал. Потому что стыдно стало, произошло столкновение с правдой, а это мощное испытание. Зачастую наши клиенты вытесняют из сознания моменты применения насилия. Поругались и ладно. А то, что там было несколько ударов и кости трещали, это забывается как нечто неприятное, как то, что трудно знать про себя.
Но качественная работа — не только осознать, что я творю, но и прийти к альтернативам. Мы должны не просто вернуть человеку иную, «правильную» мужественность, но дать эффективную модель поведения. Чтобы в своем обновленном мире, мире ненасильственной коммуникации, мужчина чувствовал себя комфортно, успешно, в достатке и с прочими удовлетворенными базовыми ценностями. Это сложный, духовный труд. Для кого-то без обращения к молитве тут не обойтись. Общение с высшими силами, искренняя вера — очень поддерживает.
Когда клиенты начинают вас посещать, насилие у них дома прекращается?
Сразу, быстро — не всегда. Но в случае успешной работы зло будет потихонечку сходить на нет. Мы на каждом очередном занятии спрашиваем клиентов: повторялись ли снова эпизоды насилия? Или эпизоды, когда ты гневался, и раньше это привело бы к насилию? И замечаем, что агрессия не исчезает, как дым, но происходит уменьшение физического воздействия. Да, сорвался, закричал, но вдруг заметил, что ору. Раньше следующим жестом был удар. Теперь это стало не автоматическим, вместо занесения руки сунул ее в карман. Кстати, хороший способ. Благодаря нашей работе с клиентами такое самонаблюдение начинает работать. И появляется шанс все исправить.
Правда ли, что проявляющий насилие в семье неадекватен и в социуме?
Нет, не совсем. Смотря какими мерками мерить. Это могут быть вполне успешные, социально адаптированные люди. Либо насилие остается в семье, а снаружи все образцово, либо именно благодаря мастерскому применению насилия человек достигает социальных успехов. В народе это называется «по головам карьеру делает».
Как понять, что ты жертва
А в какой момент важно осознать, что ты жертва насилия?
Мне мой психотерапевт однажды сказал: «Если ты злишься, значит, твои границы нарушены». Если немного расширить это утверждение — будьте внимательны к своим чувствам. Если я злюсь, если мне плохо, возникает обида в ответ на чьи-то действия, — надо что-то делать. Например, сказать: «Дорогой, мне не нравится, когда ты стакан на стеклянный столик с грохотом ставишь». Дорогой может отмахнуться: «да пошла ты, с такой ерундой пристаешь!». Значит, дело приняло плохой оборот. А если отвечает: «Дорогая, я тебя услышал, я не могу, конечно, сразу перестать его так ставить, так как это дело привычки, но постараюсь исправиться». Это нормальные взаимоотношения.
Ваши границы всегда будут задевать, вольно или невольно. Но если вы чувствуете, что сказать об этом — опасно, то это уже серьезный звоночек!
Что значит опасно?
Вы сказали о своем неудобстве, а вас обсмеяли, заткнули, просто проигнорировали. Это признак того, что да, в отношениях есть элементы насилия. Не факт, что оно разрастется до чудовищных случаев, когда убивают людей. Но цепочка насилия вырастает из подобных мелочей.
Жертвы насилия часто недооценивают уровень опасности. На горячую линию звонят женщины и спрашивают: «Как мне сделать так, чтобы он к вам обратился?». А мы отвечаем: «Вообще-то это не ваш вопрос. Вам прежде всего надо думать о собственной безопасности». Статистика показывает, что большинство убийств семейными насильниками совершается в тот момент, когда женщина пытается уходить. Она терпит-терпит-терпит, решается, уходит, — и у него срывает башню.
Стоит упомянуть два вида насилия: инструментальное и аффективное. Инструментальное — это, грубо говоря, насилие с холодной головой. Сделал — и даже не заволновался. Аффективное — это когда буря эмоций, страстей. Они захватывают человека и прорываются наружу.
Семейное чаще происходит в аффекте?
К сожалению, нет. Есть люди, которые творят инструментальное насилие с убеждением, что так и надо. Инструментальное насилие труднее доказать, потому что оно продумано. Эти люди к нам не придут, они станут нашими клиентами, только если их «прижмут» правоохранительные органы. Тогда они будут искать какие-то пути. А аффективное — это когда что-то натворил, жена собрала детей, уехала к родителям, а у мужа ценность отношений сохранена, и он ищет выход из ситуации.
То есть для женщины в ситуации ежедневного, повторяющегося насилия встать и уйти – эффективно?
Иногда женщине надо просто быстро исчезнуть и не думать, что будет дальше. Да, мужчина благодаря этому может озадачиться. И задать, наконец, себе тот самый вопрос: меня боятся? От меня бегут? Почему? Здесь два пути: или еще больше агрессии, или ситуация заставит человека задуматься.
Спланированный уход тоже может быть эффективен, в случае если это безопасно. Когда выставлены какие-то условия, когда это не манипуляция и не игра, женщина готова к разрыву и предъявляет продуманные требования — тогда может быть результат. Часто работает такая схема: сначала женщина обращается в кризисный центр, приходит там в себя, получает поддержку, обдумывает все, — это позволяет ей начать диалог. Должно быть зрелое, может быть, выстраданное понимание, чего я хочу от жизни: партнерских отношений, близости, тепла и уюта или просто какого-то семейного статуса из серии «все так живут».
Что делать, если ты внешний свидетель семейного насилия? При этом жертва не просит помощи.
Когда речь идет о непосредственной угрозе жизни или здоровью, надо организовывать срочную эвакуацию, здесь не до психологии. В иных случаях сработает только опыт завоевания доверия. Надо создать эмоционально безопасную территорию, куда жертва может прийти и расслабиться. И, успокоившись, начать о чем-то говорить. Пробивать стену не надо. Если я считаю, что ты не права в своем поведении жертвы и агрессивно тебя в этом убеждаю, это тоже насилие. У тебя нет сил, а тебя заставляют бороться. Это как если я боюсь прыгать с вышки, а мне говорят: ты должен, ты же парень. Завоевать доверие сложнее, чем просто подойти и высказать мнение. Важно сделать так, чтобы рядом с тобой можно было просто побыть, ничего не говоря. Тогда в какой-то момент откроется окно возможностей.
Беседовала Юлия Нурмагамбетова
