Голос – это инструмент, которым одарила нас природа. Это индикатор нашего душевного и физического состояния, а пение – естественный процесс, доступный каждому от рождения. Через звучание мы раскрываемся, получаем доступ к неразрешенным вопросам, влияющим на нашу жизнь, мощным нераскрытым ресурсам и стратегиям выхода из, казалось бы, безнадежных ситуаций. О неисчерпаемых ресурсах голоса, а также о процессе его раскрытия и познания мы беседуем с сотрудником психологического Центра «Здесь и Теперь», автором и ведущей вокально-терапевтической группы «Крик души», Татьяной Леонтьевой-Чапковской.
— Татьяна, как Вы для себя определяете, что такое голос? Какое значение он имеет для человека?
— Если говорить про личное, то для меня это, честно говоря, по-прежнему нечто необъяснимое. И определений голоса достаточно, и люди всякое рассказывают про его возможности, но для меня лично это загадочное, магическое явление. Я понимаю, как он рождается в теле с точки зрения физиологии, понимаю, как он получается, но на каком-то другом уровне я не понимаю, откуда он. Наверное, голос – это озвученная душа, так я чувствую.
— Давно Вы пришли к такому отношению к голосу?
— В целом, я поняла, что значит для меня голос, где-то в подростковом возрасте. У меня был опыт пения в детстве, потом он прервался, где-то в подростковом возрасте я поняла, что очень хочу петь, испытывать эти вибрации внутри себя. Физически, голос – это вибрация, а эмоционально – это чувства, которые в тебе рождаются, определенная энергия, которая возникает в теле. Наверное, такое определение я обрела в последние лет десять, после того, как я теряла голос. У меня в жизни был период, когда голос от меня ушел из-за неправильной эксплуатации, и это был сильный, критический момент.
Там было две фазы. Первая, когда я чувствовала, что теряю голос, — было ощущение, как будто внутри, в горле — трещина, и она не зарастает. Часть диапазона просто исчезла. Отдохнешь, помолчишь – становилось лучше, но до конца не голос восстанавливался. У меня была такая паника, я не представляла, как буду жить без пения. Это было совершенно потрясающее ощущение, очень страшное, но очень сильное.
А потом случилось то, чего я боялась, – голос ушел. Я призналась себе, что не надо больше заниматься пением, надо замолчать. У меня было ощущение, что до этого я падала куда-то на дно пропасти, а когда смирилась с этим, то поняла, что я уже на дне, падать некуда, мне стало легче. Где-то полгода я молчала, совсем ушла из всех певческих мероприятий, и пришло удивительное спокойствие. Но все равно в этом есть некоторая немота: ты в душе что-то переживаешь, а выразить не можешь.
За полгода голос отдохнул, и я занялась его восстановлением, и вот тогда уже я ознакомилась с голосом совершенно с другой стороны, осознала его природу и значимость по-новому. Я поняла, как много это для человека, не только для меня.
— Вы проводите какие-то параллели между манерой человека говорить, тембром его голоса и его поведением, характером?
— Пока получается замечать какие-то простые, явные вещи. Это связано не только с голосом, но и с телом. Например, если слышно, что голос сильно напористый и пережатый, а человек говорит о том, что он расслаблен, то я не верю тому, что говорит человек, а верю тому, что слышу. Или человек сидит с напряженными плечами, я прошу расслабить плечи, опустить их, а он отвечает: «Они у меня опущены». Для меня это сигнал того, что человек не в контакте с собой, со своим телом, и телу я в этот момент доверяю больше.
— То есть знаки голоса сродни знакам тела? Голос не врет?
— Голос не врет, а слова могут соврать. Причем, даже если люди сильно себя контролируют, удерживают свои движения, чтобы рукой не дернуть, мимикой не отреагировать, все равно есть реакция кожи — человек покраснел или побледнел, например, или вспотел. С голосом все то же самое, этот инструмент даже еще более тонкий. Это язык, который можно уметь читать, как любой язык, которым вы владеете. Голос вялый, слабый – скорее всего, человек чувствует себя слабым в данный момент, голос тихий – вероятно, и в мире этот человек незаметен.
Наиболее интересно бывает, когда голос человека вдруг меняется в каких-то отдельных моментах разговора. Допустим, обычно у мужчины ровный бархатный голос, и вдруг он начинать визжать, как поросенок, или, наоборот, начинает говорить очень тихо, с детскими интонациями. Для меня это будет сигналом, что человек попадает в какую-то свою неразобранную тему, и это такое своеобразное приглашение обратить на это внимание.
Также я бы хотела отметить разницу между звучанием и речью. Когда мы говорим про звучание, оно относится к более раннему, довербальному периоду. Когда человек осваивает речь и у него меняется сознание, он осваивает ограничения, связанные с другим периодом своего развития: что можно говорить, что нельзя, с какой громкостью и т.д.
К примеру, участница в группе говорит одним голосом, достаточно высоким, напористым, в хорошем, частом темпе, не сбиваясь, даёт довольно подробную информацию. Как только начинается упражнение, связанное со звучанием, ее голос становится тихим и мягким. А если она дает голосу волю, то он звучит гораздо ниже, чем тот, которым она привыкла разговаривать. Получается, что ее речь – это некоторая социальная маска, то, как она привыкла скрывать свою робость и чувствительность.
— Кстати, о робости: часто в компании, когда настроение подходит для песен, люди зажимаются, отказываются петь. Никто не ожидает от них профессионального вокала, но все равно они отмахиваются: «У меня есть слух, но нет голоса». Звучит довольно абсурдно. Существует ли какой-то способ преодоления этого внутреннего барьера?
— Естественно, способ есть, только это путь, а не мгновенное изменение. Не только в вокальной терапии, но и в любой психологической работе я не поддерживаю высокую скорость. Да, есть определенные техники, технологии, ориентированные на быстрое достижение целей. Я не очень в это верю, потому что истинные процессы тела гораздо медленнее, чем те скорости, которые нам выставляет разум.
Если сказать попроще, то работа с голосом идёт по двум направлениям. Во-первых, это непосредственно работа со своим голосом и телом, потому что ваше тело уже привыкло жить и функционировать в определенном режиме. И для того, чтобы действовать иначе, ему нужно расслабиться и привыкнуть ощущать себя по-новому. Очень важно слушать телом. Учиться слушать окружающее пространство, чтобы развить чувствительность.
Есть определенные навыки звучания, и если они не были сформированы сразу, то их надо заново освоить. Это момент некоторого переучивания с того способа обращения с голосом, к которому вы привыкли, на тот, который для вас более удобен.
Во-вторых, это психологическая работа, которая прежде всего связана с тем, что человек сталкивается со своей самооценкой, самоотношением. И это определенная работа — прийти к безоцениванию. Когда человек говорит, что у него нет голоса, что это значит? В голове у него сидит: «У меня нет такого голоса, который я себе представляю, который можно было бы назвать Голосом и кому-то предъявить. У меня нет такого голоса, как у какого-то исполнителя на выступлении». При этом человек совершенно не представляет, что за тем выступлением у этого исполнителя есть «кухня», что его голос не всегда так звучит, что, в отличие от нашего фантазёра, исполнитель пользуется своим голосом, чем поддерживает себя в форме. К тому же, в этом есть некоторая внешняя оценка: «Мой голос не такой, каким его хотели бы слышать».
У нас есть представление о том, что голос – это должно быть глобально, на весь зал. А есть наш голос. У каждого голоса есть потенциал для развития, мы не можем стать теми, кем не являемся, но мы можем стать больше, чем мы есть. Так же и наш голос. Этот разговор, скорее, про то, что мы не очень хотим сталкиваться с реальностью, с нашим телом, с какими-то особенностями, которые не очень привлекательны, которые выпадают из общепринятых стереотипов. И любая работа, которая приближает к себе, опирается на наше мужество, потому что она требует отказываться от навязанных стандартов.
Если говорить про конкретные телесные и вокальные приемы, то первооснова – это глубокое расслабление. Чтобы освоить новый навык, надо сначала очистить для него место. Глубокое расслабление хорошо идет через дыхание и через осознание частей своего тела просто путем обращения к ним своего внимания. Особенно тех частей тела, которые участвуют в звукорождении, – это трахеи, бронхи и т.п. Человек просто садится, дышит, погружается в себя, сосредотачивается. И пробует почувствовать свою трахею. Это непривычно. А потом нужно почувствовать бронхи, диафрагму и так далее, весь горловой аппарат, нос, рот. Можно привлекать внимание и к другим частям тела, не связанным напрямую с голосом и звукорождением, это повысит чувствительность тела.
Но прежде всего, если мы говорим о голосе, надо вспомнить о всех-всех частях своего организма, которые в этом участвуют. Я говорю не о том, что надо их контролировать, — важно просто их обнаружить, почувствовать. После того, как вы расслабите свое тело, тогда вы можете начать звучать.
— Из расслабленного состояния?
— Да. Рождение звуков — просто звучание — усилий не требует. Это очень релаксирующая процедура. Вот пение, какие-то певческие приемы уже требуют включения определенных мышц живота, просто для того, чтобы звук сделать более длинным. Но не горло, не эти мышцы. У нас в основном все, что с горлом, со связками, как-то пережато, нагрузка ложится на связки. Они, конечно, сколько могут, на себе выносят, но не бесконечно.
Следующий шаг – почувствовать на уровне вибраций тот звук, который рождается в теле. Что вообще звучит? Что рождает вибрации? Всё внутри нас. Чем тверже образования, тем больше вибраций они рождают. В частности, наши кости. Чем больше косточек вы заполняете звуком, тем больше начинает вибрировать ваше тело, тем больше удовольствия это приносит. Само звучание приносит удовольствие.
А вот дальше, когда вы уже достаточно усвоили это расслабленное состояние и ваше тело к нему привыкло, можно уже накладывать вокальные приемы, работу с рождением разных звуков, со знакомством и развитием своего тембра, интонирование, звуковые интервалы, многоголосие. Более сложная работа – это работа со словом, с речью. Здесь дополнительно включаются артикуляционные мышцы лица, это еще бóльшая нагрузка. Всё вместе — достаточно кропотливый труд, но очень приятный, очень благодарный.
После этого вы сможете импровизировать, творить, пробовать, исходя из того, что у вас душа просит, исходя из творческого порыва, а не из представлений в голове. Но чтобы прийти к творческому порыву, надо снять с себя ограничения, такие как «способен я или не способен?», «имею ли я право?» Сначала надо очистить авгиевы конюшни, а потом уже храм там строить, примерно так.
— Получается, обладая таким ресурсом, чувствуя свое тело, пройдя все эти этапы, человек уже не ограничен каким-то направлением в музыке?
— Дальше вы можете выбрать себе направление и в нем расти, ваш голос будет трансформироваться по этому направлению. Мы сейчас говорили об основах звукорождения, а выбор направления – это уже специализация, выбор стиля, какой-то лоск. Сначала мы обтесываем доски, рубим, режем – это грубая работа. А вот покрытие лаком, мелкие детали, ажурные ручки – это уже другая история.
— Сколько времени занимает этот процесс раскрытия и познания своих вокальных возможностей?
— Прежде всего это зависит от готовности самого человека меняться. Это очень индивидуальный процесс, есть люди, которые никогда не изменятся.
— То есть они могут работать, расслабляться, тренироваться, а результат не получат?
— Да. И расслабляться будут, и даже достигнут каких-то технических успехов, но до сути этой трансформации так и не дойдут, просто потому что они являются закрытой системой, слишком боятся впустить в себя что-то кардинальное. А есть люди, которые никогда не занимались подобной работой, но находятся в моменте жизни, направленном на изменение, и поэтому психологически готовы – тогда это может быть быстрый процесс. Я говорю о внутреннем изменении, основном настрое. Чем лучше вы настроены, тем легче ваше тело будет воспринимать и меняться.
Также на результат влияет скорость индивидуальных психических процессов. Допустим, я умом могу сделать какое-либо упражнение быстро. Вот упражнение – делай его каждый день и тебе будет хорошо, через 40 дней у тебя все случится. С одной стороны, в этом есть доля правды. И, естественно, через 40 дней ежедневного тренинга вы уже будете иначе разговаривать, нежели до этого, но такова ли индивидуальная скорость вашего тела? Когда оно примет это изменение на самом деле? Кто-то быстрее способен меняться, кто-то — медленнее.
По моим ощущениям, чем человек старше, тем медленнее он меняется. Уже очень много у него настроено, много надо внутри себя двигать. Дети в этом отношении более гибкие.
Поэтому людям, которые всерьез хотят открыть для себя пение, я рекомендую вообще не заморачиваться на тему результата. Потому что пение – это процесс, и изменение – это процесс. Эффективнее будет отнестись к этому как к некоторой деятельности, которую вы будете просто делать какую-то часть своей жизни. Если вас действительно увлекает эта тема, нужно просто внутри себя выделить на это время своей жизни и быть с этим столько, сколько нужно, не ограничивая себя. Тогда вы получите качество.
— Скажите, пожалуйста, есть ли какая-то связь между развитием речевого аппарата, познанием собственного звучания и поведением в жизни? От некоторых женщин можно услышать, что они чувствуют себя «немыми» в отношениях, как будто они лишены голоса…
— Связь здесь может быть такая: чем лучше вы познаете, ощущаете части своего тела и чувствуете их, тем более уверенным человеком вы становитесь. Это и дает базу для укрепления голоса, потому что уверенность находится не в сознании, которое очень эфирно, неосязаемо. Мысль построена на видимой логике, а на видимую логику невозможно опереться, опереться можно только на тело. И в этом отношении ощущение собственного тела дает вам конкретику, реальную привязку, тогда вы чувствуете себя увереннее, а голос будет звучать ярче, выразительнее, громче и более заметно.
— Каким образом с помощью голоса можно выразить социально неодобряемые, тяжелые эмоции, которые копятся внутри? Кроме как банально покричать, больше ничего в голову не приходит. Но не всегда есть возможность это сделать, есть границы, стены, работа, соседи и так далее. Есть какие-то альтернативы?
— По сути, выражение эмоций – это работа психотерапевтическая, а значит интимная. И когда вы говорите: «Боюсь, что услышат», – это понятно, потому что действительно эта работа не требует посторонних вмешательств. Это в чем-то созвучно с ритуалом. Есть ритуалы, при которых не надо присутствовать тем, кто в них не участвует.
Если есть задача что-то конкретно выразить, прежде всего, нужно организовать себе условия, потому что подстройка под неудобные обстоятельства лишит вас полноценного эффекта. Лучше о себе позаботиться и организовать условия — например, выехать куда-то на природу, где точно вас не услышат, или найти помещение с хорошей звукоизоляцией. Должна быть безопасность, потому что это поспособствует психологической отдаче процессу.
Крик, действительно, не единственный способ, и он нужен для выражения не всех эмоций. Есть плач, причем плач всем телом, с рыданиями, как в детстве. Это может быть визг – этим способом сброса напряжения часто пользуются дети, когда находятся в ситуации, из которой не могут выйти. Происходит что-то непереносимое, и чтобы совсем не сойти с ума, они могут разгружать психику резким визгом.
— То есть, визжащий ребенок не всегда просто капризничает и привлекает внимание, у его визга есть более важное предназначение?
— Именно. Эго взрослого человека достаточно устойчивое, и он может выдержать напряжение или разрядить его разными способами, а психика ребенка еще слабо сформирована, поэтому его тело часто использует способы сброса напряжения в виде рыданий, визгов и т.д.. Если ребенок, для которого характерно одно состояние, вдруг резко начинает вести себя иначе, то это может означать, что вокруг него, в его окружении, что-то происходит, и ребенок адаптируется, сохраняется, пытается привести себя в состояние равновесия, даже если внешне это выглядит странно, капризно или агрессивно.
И, конечно, стон. Стон – это озвученный выдох. Если позволить себе истинно простонать – это и есть ваш голос, нравится он вам или не нравится.
И вообще любой звук, который ваше тело захочет издать (не голова, именно тело попросит) будет уместен для того, чтобы разрядить те или иные эмоции. Но не всегда использование звука — крика, например, — является способом разрядки: если человек фокусируется на звуке, но не сосредотачивается на тех чувствах, которые на самом деле внутри него есть в этот момент, тогда не происходит полноценного соединения, потому что звук должен родиться после того, как вы дадите свободу эмоции, которую хотите выразить.
Скорее всего, это эмоция болезненная, тяжелая, и для человека естественно не хотеть сталкиваться с болью, избегать ее. И он пытается разрядить эту боль звуком не для того, чтобы ее выразить, а для того, чтобы обмануть самого себя. «Вот я сейчас крикну и освобожусь от этих чувств». Но если вы хотите, чтобы это было на самом деле эффективно, тогда нужно отталкиваться от чувства. Само чувство подскажет вашему телу, какой звук выбрать. Это может быть и тихий звук — неважно, он будет такой, какой родится. Главное – позволить самому себе столкнуться с тем переживанием, которое просит быть выраженным, тогда эффект будет. А если отталкиваться только от набора звуков, даже если вы будете кричать до изнеможения, толку не будет.
Беседовала Вероника Заец
