Листая группу для родителей в социальных сетях, я наткнулась на пост, где мамы и папы ожесточенно спорили: можно ли красить волосы маленьким детям. Модные цветные кончики, косички с искусственными прядками — красными, синими, розовыми и зелеными, в каждой детской парикмахерской есть такая услуга. Сейчас модно. Но как идти в школу, если учитель против?
«Безобразие! Администрация школы права. Надо учиться, а не красоваться на уроках», — пишут одни. «Ребенок имеет право выглядеть так, как ему нравится», — возмущаются другие.
Боже, как и не было этих лет! Я переношусь в прошлое, в восьмой класс, мне двенадцать, и я — изгой. Ну, хорошо, может, и не изгой, но у меня мало друзей, я длинная и очкастая, меня зовут «Джоном Ленноном» за черные волосы и круглые очки, и мне далеко до самой популярной девчонки. Я совершенно не умею общаться, меня не берут с собой слушать музыку за гаражами крутые ребята, никто не приглашает на школьной дискотеке, и тут мама красит мне волосы в красный цвет. Единственной (!) во всей элитной гимназии, где школьная форма, значки и самые дорогие жалюзи на свете. Потрясающий эффект! Бывшие враги заискивают, десятиклассник ждет у раздевалки, чтобы отнести сменку и провожает в столовую.
И тут самая строгая учительница велит мне смыть краску (интересно, как?) и говорит: «Лучше бы то, что у тебя на голове, повлияло на то, что у тебя в голове». Она вызвала маму тогда. Мама заступилась за меня.
Это было давно, в те времена никакие разговоры о правах ребенка еще не велись, никто и не слышал про альфа-родительство и теорию привязанности. Для нашего поколения взрослый все еще был всегда прав просто, потому что он взрослый. На нас можно было орать, никто не писал гневные письма в Департамент образования. Все еще боялись кошмарного «выгоним из школы». И вдруг моя мама, как человек из будущего, пришла к учителю и сказала, что она сама покрасила мне волосы, потому что так модно и красиво.
В моей школе, как и в любой другой, было много хорошего и много плохого. Много хороших учителей, с которыми мы до сих пор общаемся, замечательный директор и те, к кому я никогда не отправила бы своего ребенка на урок. Но школьные дни забылись! А то, что мама заступилась, — осталось со мной на всю жизнь как броня, как знак того, что в мире есть кто-то, кто на моей стороне, что мне всегда есть, куда вернуться. Именно поэтому я, впечатлительная домашняя девочка, не утонула в отношениях с абьюзером позже, а ушла, как только он меня ударил. Мне было куда уйти, уйти и не услышать: «А мы тебе говорили!».
Именно поэтому я выплывала даже в самые черные дни. Когда казалось, что весь мир против меня, я знала: нет-нет, не все так плохо, в мире есть кто-то, кто за меня. Кто-то, кто защитит меня и то, что для меня важно.
На свете нет ничего важнее отношений с ребенком. Откуда же это старческое брюзжание в моих ровесниках? В 30-летних (мы, в общем-то, сами совсем недавно были подростками). Дайте своим детям дух свободы и любви, которого нас так часто лишали в детстве. Учитель будет с ребенком пять или десять лет, а вы — всегда. Всегда! Даже когда умрете. Особенно тогда.
Да, ребенок не вспомнит, разрешали или запрещали ему красить волосы. Можно ли было пойти с одноклассником в кино или «ишь, что удумала». Не вспомнит учителя, который доводил до слез, заставляя линейкой соскребать лак с ногтей и даже то, согласились ли вы с этими методами борьбы с индивидуальностью, молодостью, жизнью… Но внутри у него будет жить или маленький испуганный ребенок, который вечно виноват, или уверенный взрослый, которого не смеют обижать напрасно.
Ну и, в конце концов, с учительницей тоже можно поговорить по-человечески, объяснив, зачем и почему дети красят волосы в розовый и фиолетовый. Она ведь тоже когда-то была подростком.
